Аннотация:
Спектакль, поставленный в 1999-ом, резко отличался от того, который играли на старой сцене. Наверное, этот спектакль был ближе к задумке автора пьесы. Олег Леушин играл капризного ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. По воле судьбы этот ребёнок управлял миром. Он разрушал этот мир за то, что по его мнению мир был недостаточно хорош. Это как раз то, о чём писал Альбер Камю.
Калигуле-Авилову сопереживать было невозможно. Как невозможно сопереживать цунами, можно только заворожённо наблюдать за этим природным явлением. Виктор Авилов вводил зрителя в пограничное состояние сознания. Калигуле-Леушину очень даже можно было сопереживать. Жалеть заблудшую душу – это весьма человеческое чувство.
В новом спектакле значительно укрупнились роли патрициев. Зрители даже запомнили, кого как зовут. Режиссёр Белякович выстроил спектакль совершенно по-новому. В старой постановке противостояния Калигула-Керея практически не было. Керея-Борисов (первый исполнитель роли спектакль1989-1997) заботился о том, чтобы его не смыло девятым валом, исходящей от Калигулы-Авилова волны. А вот во втором спектакле дуэль Калигула-Керея была очень изящной. Керея-Китаев (первый исполнитель роли спектакль1999-2018)смотрел на всё происходящее сквозь розовые очки, и это было не простодушие, а откровенный цинизм. Об этот цинизм разбивались все попытки Калигулы поговорить, найти хоть какие-нибудь ответы на мучительные для него вопросы, утешиться в общении с другим человеком.
Был ли это спектакль о проблемах тоталитарного устройства общества? Еще как, и о единовластии как таковом.
