Дарья Хаустова • журнал ТЕАТРАЛЬНЫЙ МИР №2, 2010 года • 02.2010

Алексей Матошин: выбор палитры

Главная / Пресса / Сезон 33

     Как написать портрет актера? Велик соблазн найти переломные спектакли, обозначившие повороты творческого пути, причислить актера к мастерам того или иного жанра, последователям определенного стиля, ищущим одну тему или преданным одному автору. Назвать лишь ему присущие, узнаваемые, четкие черты. Но иногда – редко – актер не позволяет этого сделать, сопротивляется методичному вылепливанию зафиксированного, застывшего образа, прочно заключенного в рамку слов. Слишком богата его собственная палитра, слишком широк спектр работ. Алексей Матошин, актер Театра на Юго-Западе, сейчас играет на сцене больше двадцати  ролей. Он – Влад Дракула («Дракула»), Демон («Царица Тамара» в проекте «Открытая сцена»), и Левий Матвей («Мастер и Маргарита»); Клавдий («Гамлет») и Ромео («Ромео и Джульетта»); Рогожин («Dostoevsky-Trip») и Треплев («Чайка»); Мэкки-Нож («Опера нищих») и Джованни («Комната Джованни»)…

     При всем различии исполнения, роли объединены тем, что каждый из героев – сильная личность. Положительная ли, отрицательная – но в них ощутима мощь, проявляющаяся в поиске любви и красоты, стремлении к истине, готовности к риску, вызове общественному вкусу, противоречии с внешней средой, которое ведет кого-то из них к гибели, а кого-то к триумфу. Но это всегда борьба. Каждому герою тесно в мире унифицированном, безликом, вытертом, как старый пенни, лишенном страстей и порывов. Невыносимо в мире, где из страха перед проявлением подлинных чувств их заменяют нелепым, потерявшим начальный смысл, унизительным оправданием-диагнозом: «пафос».
     Примечательно, что Алексей Матошин способен играть властных личностей, дирижирующих окружающими людьми, подчиняющих их себе. Актер на сцене собран, сосредоточен, он обладает той внутренней пружиной, которая находится в постоянной готовности, а когда распрямляется, с неистовой силой в необходимые моменты роли, сообщает импульс всему действию, наполняет энергией и артистов, и зрителей. Этой энергии, высокого уровня организованности достает и для того, чтобы формировать и удерживать ткань спектакля. В такой  атмосфере очевидно хорошо чувствуют себя партнеры Матошина: он умело ведет их, то - как искусный танцор – почти замирает, едва ли не растворяясь на фоне декораций.     
    Может быть, поэтому персонажи Алексея Матошина и индивидуальны,  что каждому своему герою актер дарит исповедальный момент. Он получает воплощение в крике, реве боли графа Дракулы, потерявшего свою любовь. Или предстает взрывающим тишину шепотом Ромео. Проявляется в ровной и нарочито спокойной интонации Джованни, рассказывающего о гибели близких. Разъедает глаза бессильными слезами ярости Мэкки-Ножа. Или… Каждый герой в свой черед вступает в поединок со зрителем. Безусловно, по настрою зала чувствуется, что Театр на Юго-Западе любит и уважает свою аудиторию, и она платит взаимностью.  Но поединку место есть – все с теми же вековыми «идолами, пятнающими сознание», с неистребимыми стереотипами. Услышать по-новому давно известных героев, увидеть, что вложено в них режиссером и актером, почувствовать и пусть не принять их образ жизни, но понять и оценить по достоинству.
    Краски, кисти, шпатели, уголь и сангина – средств  и инструментов много; важно – как, в каком сочетании, какими акцентами и полутонами художник передает образы. Алексей Матошин играет голосом, богатством тембра и ритма. Быстрая, порой непредсказуемая смена интонаций. Сочетание декламации и просторечия, патетики и иронии, стальной резкости, жестокости – когда нужно отдать приказ – и бархатной мягкости, нежности в минуты откровения и утешения. Партия Матошина в текстуально одном и том же диалоге может звучать как гимн гвардейцев и – получасом позже – как гневное обличие предательства лучшего друга.
    Суровые складки скульптурного, безукоризненного театрального лица позволяют актеру без грима передать облик инфернального персонажа, а легкая улыбка – превратить его в открытого и почти простодушного героя. Едва змеящейся усмешкой актер способен подчеркнуть лукавство смысла и издевку, вздернутыми бровями – изумление и неподдельный  интерес. 
    В рисунке ролей Алексея Матошина чрезвычайно важна пластика, динамика. Здесь выступает грань спектакля драматического и спектакля-движения. Скользящий шаг танцовщика, залихватская походка бывшего солдата, ставшего главарем банды, звериная, завораживающе-опасная грация вампира или демона… - это оттенки палитры актер тщательно подбирает для каждой постановки.
    Как написать портрет актера? Прокрустово ложе текста – черно-белого, занимающего плоскость журнальной страницы, чуть подсвеченного красками двухмерной фотографии – всегда сказывается тесным для передачи информации о ярких, объемных, неоднозначных, исполненных  энергии объектах. А потому окажемся от намерения определить место Алексея Матошина в многомерном театральном пространстве. Вывод прост: многие его роли можно увидеть сегодня. И – в соответствии с классическим ритмом усиления выдвинутого тезиса – его сценические работы нужно видеть сейчас. А потому – время идти в театр. На Алексея Матошина.

Дарья Хаустова • журнал ТЕАТРАЛЬНЫЙ МИР №2, 2010 года • 02.2010