Для начала — признаюсь и покаюсь. В Дом актера на вечер Театра на Юго-Западе шел «с холодным носом»: в свои последние посещения спектаклей «подключиться» никак не удавалось. Теперь — уверен: в том была моя собственная вина. Чему — рад безмерно! Потому что они — прежние! А чего это стоит — в течение 35 лет держать театр (особый театр!) — о том знает только сам Белякович. Больше — никто! Чего стоит — за все эти годы, через болезни, через смерти, через уходы и измены, да просто — через жизнь — не утратить этот изначальный, единственный и неподражаемый, нахально-шпанистый востряковский кураж, из которого, как ни странно, произросли — и «Гамлет», и «Мольер», и «Чайка», и «Калигула», и ...
Как-то тогдашняя завлит театра Наталья Кайдалова (интеллектуальная дама, Беляковича абсолютно обожающая, служившая ему верой и правдой лет двадцать), приглашая меня на очередную премьеру, добавила: «Только вы лучше не приходите — там столько мата...» Мат не люблю — но прийти пришел. А когда потом сказал Беляковичу, что это его лучший спектакль, — тут уж он был ошарашен. Речь — про пьесу Сорокина «Щи», и я понимал, каким манером они изъясняются, только я все равно этого — не слышал. Потому что спектакль был поставлен Беляковичем о себе самом, и слышал я именно это. И поэтому тогда не осмелился о нем написать все то, что мне в нем угадалось.
Своей уникальной человеческой природой Белякович перекрывает всё! Вот и на этом вечере — ну кто еще, в ранге худрука, мог бы столько раз произнести разные «общеизвестные» слова со сцены — не только не оказавшись грубым или вульгарным, но, напротив, оставаясь умным, тонким, интеллигентным (да! да!), обаятельным и обольстительным! Да никто и никогда!
Как все это передать — даровать! — своим артистам, уже, наверное, трех, а то и четырех, поколений, — его тайна. Каскадный, безостановочный, без единой паузы коллаж из спектаклей, который они вслед за монологом мэтра продемонстрировали, — был фантазиен! Как обучены, какая легкость, и какая победительная наглость (про которую знают, что сопротивляться ей — невозможно), сколько юмора, темп, темперамент, шарм... Абсолютно разные — какая одновременно ансамблевая слаженность! Но — из бешеного песне-пляса, ни мгновения паузы, — Олег Леушин, с монологом «Быть или не быть», где: точность каждой интонации, сосредоточенность где впустую, просто так — ни единого слова и ни единого вздоха.
Снова из песне-пляса — Карина Дымонт с монологом Нины Заречной, ошеломительно небально звуча¬щем, ибо и в тексте, как и в ее невероятных глазах — абсолютная открытость и любопытство ко всему, к любому проявлению жизни (все эти «орлы, куропатки, рогатые олени...»). Так этот знаменитый текст — никто не произносил!
А небрежно-ироничный Миша Белякович, продолжатель династии, — способный «взять зал», словно бы даже не слишком напрягаясь, словно бы с ленцой...
А явление Галины Галкиной, в которой, рядом с женской кокетливой грацией монолога горьковской Насти, — угловатость вечного гавроша и пацанки...
Они одновременно живут в ногу со временем — и словно бы ничего не знают про него. Опыт, знания, прожитый и пройденный путь — и их изначальная, первозданная площадная уличная закваска, которой не изменяют и никогда не изменят.
P.S. Напоследок — про «бациллу» (слово не мной придумано: произнес Белякович). На вечере демонстрировались еще и разного рода видео, в частности, фрагмент из спектакля «На дне», поставленного Беляковичем в Японии. Описать, с каким упоением, умением и попаданием в саму суть русского перепляса, играли артисты —невозможно! Под какую-то чисто «нашенскую» блатнягу, типа «Гоп со смыком», — что они выделывали! И личики их тоже видеть стоило — такое в них читалось удовольствие...
И вот тут я понял про «бациллу Беляковича». Точнее — понял, что никогда этого не пойму. И не надо! Он есть — этот хитрющий и лукавый — нежный и простодушный — вечный востряковский пацан. И слава Богу! И — виват! Виват, король, виват!