Алиса Никольская • журнал "Крыша мира", январь 2002 • 01.2002

Близкие контакты третьего мира

Главная / Пресса / Сезон 25

С какой стороны не посмотри, а театр – это всегда мистификация. Придуманный мир, рожденный, будто из воздуха и живущий по своим собственным законам. Мир, где все зыбко, где никто не является тем, кто он есть на самом деле, где ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Грандиозный обман, который любят все, от смотрящих до участвующих в нем. Приговаривая вслед за Пушкиным: «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад», - многочисленная армия увлеченных театром людей устремляется навстречу самому эфемерному и, вместе с тем самому красивому и яркому виду искусства.

Кажется, что на театре возможно все. А людям, театром занимающимся, подвластны любые измерения. Однако и здесь существуют свои «бермудские треугольники», опасные, но из-за этого не менее влекущие. К примеру, мистические драматурги и писатели. Падкие на суеверия актеры и режиссеры уже давно составили список пьес и литературных произведений, прикосновение к которым сулит общение с потусторонними силами. Иногда – страшное и трагическое, иногда курьезное, иногда легкое и веселое.

Первое место в этом импровизированном списке занимает творчество Михаила Афанасьевича Булгакова. Само по себе настолько сложное и многоплановое, что справится с ним оказывается под силу далеко не всем. Кстати, именно в этом, а не в мистике, по мнению театрального режиссера Валерия Беляковича, заключается большинство неудач чех, кто принимается за Булгакова: «У нас привыкли работая, скажем, на «Мастером и Маргаритой», как только что-то не получается, кричать: « Это Булгаков! Это Булгаков!» Сами ничего не могут, а валят на автора. Колонна упала, крыша продырявилась, а все Булгаков виноват. К слову сказать, Белякович с успехом поставил и «Мастера и Маргариту», и «Кабалу святош», где сам сыграл Мольера, и другие «опасные» пьесы: шекспировского «Макбета», «Игроков» и «Ревизора» Гоголя… Однако здесь имеет место редкое сочетание вдохновенного мастерства и профессионализма с твердым неверием во всякую мистику. Что ж, большой художник имеет право на свою точку зрения. Но большинство все-таки относятся к мистическим проявлениям Булгакова с огромным трепетом. Хотя практика показывает, что эти проявления всегда ощущаются по- разному. Если режиссер, ставя «Мастера и Маргариту», вышел на точное понимание авторской мысли, спектаклю уготована удача. А если уловить суть дела не удалось, постановка не получится, какие бы громкие имена ни принимали участие в работе. Как, например, случилось недавно с Романом Виктюком, чья постановке знаменитого романа стала самым явственным провалом нынешнего сезона. В спектакле нет ни библейско-исторической линии, ни полноправного господства Воланда и компании, ни трагической и прекрасной истории любви. По сцене, заваленной бронзовыми головами Ленина и Сталина и завешанной красным полотнищами, бродят бесконечно усталые и ко всему безразличные люди. Юный Воланд (Дмитрий Бозин) выглядит немного растерянным от вопиющего несовершенства мира, а безумный истеричный Мастер (Николай Добрынин) не в состоянии испытывать не то что любовь, а вообще любые человеческие чувства. И бесконечно жаль рыжеволосую красавицу Маргариту (Елена Морозова), которой уготована судьба вечно смотреть на слабовольного скучного возлюбленного. Думается, что Виктюку просто не о чем было ставить «Мастера и Маргариту», поэтому роман и не дался в руки. Чего нельзя сказать о другом спектакле по этому произведению, идущем в Драматическом театре им. Станиславского. Молодой режиссер Сергей Алдонин с максимальным вниманием отнесся к материалу, сочинив оригинальную инсценировку, куда вошли фрагменты из всех редакций романа, а также черновики и письма Булгакова. В этом спектакле пресловутая нечистая сила – то есть Воланд и его лукавая свита- становится главенствующей и вершащей судьбы героев.. Печальный и мудрый Воланд (Андрей Сычев) выполняет важную миссию: проверяет человеческие чувства и взаимоотношения на профпригодность. Жестокий экзамен выдерживают не все, но тем, кому это суждено – Мастеру (Илья Исаев) и Маргарите (Екатерина Волкова),- будет дано и право быть счастливыми.

Вообще считается, что прикасаться к пьесам и литературным произведениям, где в качестве действующих лиц выведены призраки и прочие потусторонние существа, надо очень осторожно – не то можно высвободить мистическую силу. Существует байка, что Шекспир, сочиняя сцены с ведьмами в «Макбете», поленился выдумывать свой текст и записал в пьесе настоящие заклинания. Правда этот или нет – неизвестно, но желающих проверить находится не очень много. Боятся режиссеры «Маскарада» Лермонтова (правда, в прошлом сезоне режиссер Виктор Шамиров, ставя таковой, просто исключил из спектакля всю линию Неизвестного, а, стало быть, и всю. Мистику, и этим себя обезопасил); почти всех произведений Гоголя – установилось прочное мнение, что Кочкарев из «Женитьбы» и Хлестаков из «Ревизора» есть воплощение нечистой силы, а уж про компанию из «Игроков» и говорить не приходится. Марк Захаров репетировал «Мистификацию» по мотивам «Мертвых душ» того же Гоголя долго и мучительно: на сцене рушились и распадались декорации, происходило много всего другого, и уже мало кто верил, что спектакль увидит свет. Однако, думается, что и у мистических сил есть чувство уважения к большим художникам: в результате «Мистификация» стала одной из самых больших удач Марка Захарова.

Театр – материя живая. И, как все живое, периодически проявляет характер. Поэтому сложно среди театральных работников найти человека несуеверного. Нет, дело вовсе не в черной кошке, перебежавшей дорогу, или женщине с пустым ведром, встретив которую, верящий в приметы человек сразу свернет с намеченного пути. Театр, как обособленный мир, придумывает свои суеверия, свои штучки и игрушки. Есть классика: например, если из рук выпал текст роли, на нем обязательно надо посидеть, причем сразу же, не сходя с места, а уж потом поднять (то же самое с музыкальной партитурой). Или еще: среди театральных работников не принято желать друг другу удачи, а то ее-то как раз и не случится (лучше посылать к черту: как-никак профессия-то бесовская). Кстати, эта примета международная. Английские артисты, выходя на сцену, желают друг другу только плохого - и тогда можно не сомневаться, что спектакль пройдет прекрасно. Кроме того, считается дурной приметой свистеть в театре, а хорошей – найти гвоздь на сцене перед премьерой. Не говоря уже о пресловутых гробах и черепах как элементах декорации. Да мало ли чего насочиняли неутомимые на выдумки театральные головы! Кажется, что жизни не хватит, чтобы все это запомнить. Однако без подобных дополнений жизнь внутри театрального процесса была бы гораздо скучнее. А за счет примет и суеверий театр как организм имеет возможность лишний раз показать свою мистическую сущность и остаться для нас всех самым загадочным явлением природы.

Алиса Никольская • журнал "Крыша мира", январь 2002 • 01.2002