"Фотоаппараты" П. Гладилина а Театре на Юго-Западе
Спектакль начинается как балет. Под музыку в полутьме танцуют странные существа в защитного цвета жилетах-безрукавках и шортах, таская за собой огромные серые мешки-перины. На сцене, кроме этих мешков, ничего и нет, разве что зеркала на заднем плане. Экономная сценография разработана самим режиссером-постановщиком Валерием Беляковичем. Он же придумал и костюмы. Мешки прежде всего изображают тела (или куски тел) многочисленных насекомых. Кроме того, они обозначают те самые фотоаппараты, что фигурируют в названии пьесы. Когда герои фотографируют кого либо, они просто бьют снимаемого по лицу пыльным мешком.
Мешки, сложенные вместе, заменяют и кровать, на которой отдыхают и беседуют героини пьесы Тоня Топоркова (Л.Ярлыкова) и Маша Говоркова (Е. Шестовская). Это молодые женщины, подруги. Когда-то, школьницами, они вместе занимались синхронным плаванием, а теперь синхронно готовятся стать матерями и проводят время на природе, на даче в Завидово. Тоня - экзальтированная, говорит патетическим тоном, с резкой жестикуляцией, тревожится за свою едва начавшуюся семейную жизнь. Маша, наоборот, выглядит умиротворенной и гармоничной, хотя она даже не замужем, а отец будущего ребенка бродит в экспедиции.
Ночью начинаются удивительные события.Зародыши Топорков (А. Матошин) и Говоркова (О.Леушин) выползают из-под одеял и начинают жить своей воображаемой жизнью: знакомятся друг с другом, мечтают о будущей реальной жизни, хватают со стола фотоаппараты и бегут к реке, где заводят дружбу с Бабочкой (А. Санников) и Мухой (Д.Шалаев). Бабочка - однодневка, жить ей осталось до утра несколько часов, и она напоследок спешит насладиться жизнью в полной мере. Режиссер и актер обогатили роль яркими гранями: персонаж декламирует громозвучные стихи, проникновенно произносит патетические монологи и иронические реплики, с уморительными гримасами рассказывает анекдоты. Навозная Муха Дункель - этакий рубаха-парень, простодушный, но с богатым жизненным опытом. Насекомые панически боятся пернатых и в ужасе вздрагивают, когда Топорков во время фотосъемки объявляет: "Сейчас вылетит птичка!"
Критическое событие первой части спектакля - решение Тони Топорковой, не уверенной в надежности молодого супруга, сделать аборт.
Со страху зародыш Топорков решает эмигрировать в Америку, в Нью-Йорк. Из солидарности к нему присоединяется и зародыш Говоркова. На прощании зародыши и насекомые поют подборку песен Булата Окуджавы, и последнюю точку в первой половине представления ставит Бабочка-однодневка: со словами: "Тем более что жизнь короткая такая" она испускает дух.
Во второй части герои - зародыши оказываются в вожделенной Америке, работают фоторепортерами в вымышленной газете "Нью-Йорк Паунд". Конфликтуют с руководительницей отдела фотографии мисс Гемович (А.Шатохин) - аляповато выряженной, со стиляжьими очками и претенциозной крошечной сумочкой (заметим, что в спектакле все роли, кроме Тони и Маши, играют актеры мужского пола). Чтобы реабилитироваться в глазах хозяина газеты Мак-Чилика (К.Курочкин), они должны выполнить сложнейшее задание - сделать фоторепортаж о встрече эстрадных звезд Мэрлина Мэнсона и Мадонны. Дежурят ночью у подъезда дома на Пятой авеню, где странный мужчина, представившийся Майклом (Д.Астапенко) предлагает Топоркову переправиться на катере на другой берег Гудзона, где он сможет сфотографировать нечто неописуемое, что невозможно сфотографировать больше нигде. Перевозчик - некто мистер Аарон (Д.Нагретдинов). Катер также фигурирует в виде одного из мешков. Мотор не работает, и мистер Аарон пользуется веслами и даже канатом. "Лодка" с Топорковым и перевозчиком исчезает в темноте. Майкл объясняет Топоркову, что на самом деле перевозчика зовут Харон. А Харон, как известно - мифологический персонаж, перевозивший на лодке по подземной реке души погребенных в царство мертвых. Таким образом, этот эпизод иносказательно повествует о гибели души неродившегося Топоркова. В эпилоге воображаемый Топорков уносит с собой (по-видимому, в царство мертвых) некую чудотворную фотографию. На этой горькой ноте утраты и завершается действие пьесы и спектакля.
Создатели постановки обозначили ее жанр как мистерию, и, пожалуй, это наиболее соответствует тому, что увидели зрители. Помнится, еще братья Карел и Йозеф Чапеки в предисловии к своей пьесе "Из жизни насекомых" (где герои - навозные жуки, мотыльки и прочие козявки) писали: "Нашим намерением было написать не драму, а мистерию в старинной наивной манере". Пьеса "Фотоаппараты" также написана да и сыграна в наивной манере. Однако за этой наивностью и кажущейся простотой - продуманность замысла и целенаправленное его воплощение. Вроде бы весь антураж, все воображаемые события взяты из того, что под руками, что близко лежит - из прессы, массовой культуры. Дача, конечно же, в Завидово, фоторепортаж надо подготовить о самых знаменитых поп-звездах, на Пятой авеню. Антураж - спагетти, сигары... Такое пристрастие к расхожим представлениям доводит порой до неизбежности. Так, зародыши намерены работать в Нью-Йорке в газетах "Нью-Йоркер" и "Санди таймс", хотя первое издание на самом дел - журнал, а второе - и вовсе лондонский еженедельник. Правда, возможно, персонажи унаследовали неточные сведения от своих юных матерей.
Важно, однако, другое. Было бы ошибкой воспринимать пьесу как агитацию против абортов или как простое воспевание красоты и ценности жизни - человека ли, бабочки ли однодневки, или даже навозной мухи. На наш взгляд, главное, метафизическое содержание пьесы и верно интерпретировавшего его спектакля - трагическое: это произведение о том, что всех ждет один финал с мрачным перевозчиком Хароном на утлом челне. Такому прочтению способствовало и продуманное музыкальное сопровождение (А.Задохин). Например, в финале звучит мелодия Алегретто из Седьмой симфонии Бетховена (многие музыковеды ассоциируют эту мелодию с траурным шествием). Это тоже пьеса-размышление о роли творчества, о том, как живому существу оставить след своей жизни в истории.
Воплотив столь сложное философское содержание в выразительной и оригинальной системе образов, драматург и театр одержали несомненную победу.