Екатерина Рындык • журнал "Красивые люди", апрель 2006 года • 04.2006

Нижегородский английский Валерия Беляковича. Интервью с В. Беляковичем

Главная / Пресса / Сезон 29

«Юго-запад» - это странное место. Загадочна сама история создания театра в подвале овощного магазина обычного жилого дома. Валерий Белякович (двадцатичетырехлетний выпускник ГИТИСА), его младший брат Сергей с одноклассником-шофером Виктором Авиловым, собрав у сердобольных соседей тряпья на костюмы, начали играть в этом подвале первые спектакли. Сейчас гастрольный график театра «НА ЮГО-ЗАПАДЕ» расписан на несколько лет вперед. Они уже покорили Японию, Америку и Европу, в труппе из 50 человек 14 заслуженных и двое народных артистов России, за все 30 лет существования в зале театра не было и нет свободных мест. (А зал, так же как и буфет, где записывается интервью, сделан силами артистов!) Белякович ставит в Лос-Анджелесе, Токио, Пензе, он пишет рассказы и пьесы и уже 10 лет ждет нового здания для своего театра. А для Нижнего Новгорода он почти родной! Белякович официально назначен Художественным руководителем Нижегородского театра «Комедiя» и поставил здесь уже семь спектаклей.

Создать театр

Валерий Белякович: Когда первый раз мы выезжали в Японию, моя мать говорила мне: «Поздравь японцев с Рождеством!» А я ей: «Мать, они в Христа не верят, у них Будда». Такая пауза выразительная повисла - видно было, что у человека все в голове сыплется. А потом она перекрестилась так широко: «Слава Богу, хоть этот есть!» Вот и я говорю: «Слава Богу, есть хоть этот театр!» Конечно, хочется куда-то вырасти, но в Москве вообще очень сложно сейчас что-то построить, особенно что-то общественно значимое. И мы заставили зрителей ездить к нам, на окраину. И они ездят! Да и у вас, в Нижнем, не все наверху живут, но приезжают же из Канавино, и ничего! И в разные страны нас приглашают, из гастролей не вылезаем. Но вообще, то, что мы 30 лет уже здесь, - это подвиг. На какую грудь медаль вешать? (Смеется)

На стене - список памятных для «Юго-Запада» дат. В один ряд и одним шрифтом - день рождения Мейерхольда, Международный день театра и день прихода в театр рядового артиста. Я, побывавшая за кулисами многих театров России, такого не встречала больше нигде: после обычного детского не премъерного спектакля артисты собираются в гостиной (комнатка 3x4) и обсуждают свою игру так горячо, будто речь идет о жизни и смерти. За всем этим наблюдает вышитый крестиком рукой влюбленной поклонницы портрет Виктора Авилова, человека, с у ходом которого здесь все еще не могут смириться... И так каждый день! Причем в этих обсуждениях не участвует ни режиссер, ни директор театра. И вроде что обсуждать - спектакли у Беляковича живут десятки лет, но на «Юго-Западе» именно так принято относиться к профессии.

Театр такая вещь - не занимаешься им неделю, и все начинает разваливаться! Этим нельзя жить наполовину. Я вот хочу и на аккордеоне поиграть, и компьютер наконец освоить, но ведь нет возможности даже дома на диване трупиком полежать - все время свободное что-то читаю, думаю, что дальше ставить и как...

Когда «Юго-Запад» начинался, ваших артистов никто не знал. У Авилова, допустим, и образования специального не было! А сейчас у вас что ни артист - звезда кино и сериалов. Как вам удается управлять талантливыми и знаменитыми?
Да, никто не верил, что у нас Авилов до последнего дня играл. Говорили: «Как, Граф Монте-Кристо, и в этом подвале?» А ведь тут как в жизни - славой и деньгами люди проверяются. Знаете историю... Муж разбогател неожиданно и звонит жене: «Маш, Маш, я миллион выиграл - вещи собирай!» Она: «А какие вещи - зимние или летние?», а он: «Все собирай!»... Эта история ведь сплошь и рядом встречается! Мы об этом даже спектакль поставили. И жены такие ведьмы бывают - стала звездой, высосала мужа как лимон, и он ей больше не нужен - она дальше пошла. Конечно, мы не можем предложить артистам сравнимых с сериалами зарплат, и сцена у нас маленькая. И потом, насильно ведь мил не будешь. Кто-то неизбежно уходит, но многие остаются! Если есть любовь...

Эти кресла еще Станиславский протирал!

Я до 7 лет у бабушки в деревне жил - в Москве жрать было нечего. И я каждый день к монашкам ходил, бабушкиным подружкам. Они образованные были, до революции французский преподавали, их отца-попа расстреляли - обычная история... И вот они мне загадку загадали: летит зверек через Божий домок и говорит: «Здесь моя сила горит!»

Я, тупоумный мальчик, конечно, не догадался, а это, оказывается, пчелка. Она летит мимо церкви, а там свечка горит! Вот и я, как эта пчелка, смотрю на карту Москвы и говорю: «Здесь, на Юго-Западе, моя сила горит!» Мы здесь создали театр, и он 30 лет живет! Именно здесь все совпало, и это нельзя уже повторить, скажем, в другом районе Москвы. Не получится! Это намоленное место! Здесь все кровью, потом, смертями освящено - призраки ролей, ушедших людей бродят... Вот здесь, в буфете, на стенах маски разные на театральные сиденья приклеены. Это мой дизайн, и маски я сам рисовал, а сиденья из старого МХАТА. Я тогда у Дорониной спектакль ставил, а у них был ремонт, и старые сиденья из зала выкидывали. Ну, мы все это заграбастали... А их еще Станиславский протирал!

А в детстве вы о чем мечтали?
У меня всегда страсть была кривляться и передразнивать кого-нибудь. Но о театре я не мечтал. Как я мог мечтать, если меня направить было некому? Мать то продавщицей, то уборщицей работала, отец - рабочий. Я в театр только с классом ходил, да и книг у нас дома не было... Нет, вру, была одна - «Замок Броуди». Я потом в Пензе спектакль такой поставил. А потом в 9-м классе я вдруг решил пойти во Дворец пионеров на Ленинских Горах. Господь направил. Он сказал: «Иди, мальчик, не в районный кружок затрапезный, а иди во Дворец пионеров!» А там тогда Наташа Гундарева и Сергей Никоненко играли. И я уже ушел в армию, а потом в свое ПТУ вернулся, отравленный уже театром.

А в ГИТИС вы легко поступили?
Мне никогда трудно не было. Там, конечно, много было с маменьками-папеньками, но от этого что толку? Ну, привел Табаков сына, и что? Мне встречались хорошие люди: я на актерском у Гончарова учился, а потом на режиссуре у Бориса Равенского, прямого ученика Мейерхольда. А сейчас я сам в ГИТИСе преподаю, но уже с учетом своего опыта.

На дне Лос-Анджелеса

Вот в Америке, у них актерской школы нет. Они изначально на кино ориентированы. Я только что из Лос-Анджелеса вернулся, там спектакль «На дне» ставил с голливудскими артистами.

Ну и как они восприняли нашего Горького?
Да никак! Пришлось переписывать! У нас был не Лука, а Вандер, не Сатин, а Даглас, не Василиса, а Дженнифер. Вообще, эту пьесу выбрал продюсер сдуру, она для нас идеальна, а для них проблемы бомжей не так актуальны. Но мы побывали с их главным прокурором в ночлежке Лос-Анджелеса «Шелтор» (мы и спектакль так назвали). Там так ужасно, прямо как в спектакле - нары, нары... Да вообще, мир - это большое Дно, и мы все карабкаемся, карабкаемся, пытаемся выскочить, осмыслить что-то... А играли американцы неплохо.

Вы с ними на английском общались?
Я с ними работал на нижегородском английском! Говорил: «Look at me!»
Жан Кокто как-то сказал: «Все театры мира пахнут одинаково». Нет ни американцев, ни японцев, ни русских - есть артисты! Рыбак рыбака видит издалека!

Японская Джульетта

В Японии театр «На Юго-Западе» известен не меньше, чем Большой театр России. Там вы работали со смешанной труппой, в спектакле «Ромео и Джульетта», клан Монтекки были японцы, а Капулетти - русские. Да, наоборот было нельзя. У нас такой потрясающе сексуальный Ромео был - Иванов Толя. Он когда их Джульетту обнимал (симпатичная была японочка - маленькая такая, хорошенькая), так ее не видно было. А если бы наоборот, русскую девку взять, так она бы их всех грудями задавила! Но японцы русским ближе, чем американцы. Ты приди в любую японскую семью - тебе сразу стаканище сакэ нальют, и все петь начинают. «Катюшу» поют, «Степь да степь кругом». Конечно, по-своему, по-чебурашкиному, но все-таки русские песни. А ты хоть одну японскую песню знаешь? Мы для них - Большой медведь, они на нас смотрят и думают: «Когда он отдаст острова?» Но вообще японцы - чудо! Дай Бог им здоровья!

Мой тыл - я сам

А откуда вы такую энергию берете? Из воздуха?
Я сгораю здесь! Вот в прошлом году чуть не умер... У меня жизнь слишком публичная, даже свою семью сохранить не удалось. Мы, правда, с сыновьями дружим. Один на телевидении режиссером работает, другой -звукорежиссер в ДК. Но мой тыл - я сам. Я прихожу домой, закрываю дверь, и мне трудно сейчас представить, что кто-то будет мне за что-то выговаривать... А вопрос «Кто подаст стакан воды?» меня мало волнует.

И при такой нагрузке вы тем не менее продолжаете еще и на сцену выходить?
Да, я время от времени всегда поигрывал. Сейчас в «Мастере и Маргарите» Воланда играю вместо Авилова. Воланд мне интересен неодномерностью! Не может добро без зла существовать. Человеческая душа как зебра: одно подпитывает другое. Представляете, если бы мы жили в раю, без цунами и ураганов, - какая была бы скука!

В Нижнем Новгороде я тоже хочу сам поблестеть! Все-таки любимый город.

Екатерина Рындык • журнал "Красивые люди", апрель 2006 года • 04.2006