Валерий Белякович идет со временем в ногу, не упуская для своей сцены самой актуальной драматургии. Одним из первых он открыл для нашего театра Владимира Сорокина и Олега Шишкина, а вот теперь первым поставил трагикомедию Максима Кантора, известного писателя и художника. Из-под руки Беляковича вышел страстный современный памфлет с примесью оперы-буффа, где философия нашего мира и его экзистенциальные вопросы штормят, швыряя зрителя в пучину жарких дискуссий об устройстве бытия. И тут, конечно, требуется хоть какое-то описание сюжета, полного куража и шарма и еще не известного нашей сцене.
В особняк нового хозяина жизни, некоего олигарха по имени "просто Петр" (Валерий Афанасьев), приглашены на прием писатель Курочкин (Александр Наумов) с женой Аллой (Алеся Шестовская) и журналист Кузин (Евгений Бакалов) с супругой Ириной (Надежда Бычкова). Гости шалеют от того, что видят вокруг, а степень роскоши и размаха приводит писательскую жену, утомленную безденежьем, в состояние длительного шока. Одно то, что домашний прием идет в сопровождении неутомимой команды гламурных танцоров, приводит вообще-то и публику в стойкое опьянение.
Но вот появляется хозяин дома - типичный бандюк в красных шароварах с ухватками уголовника. Он крутится, прыгает и трюкачит как хороший фокусник, сопровождая свои кульбиты авантюрным блеском глаз. "Кто же вы, Петр?" - "Я, собственно говоря, бандит". Это завязка действия, идущего дальше по пути социального диспута об обществе, в котором правят теперь новые хозяева жизни, синтезирующие в себе бандитов, политиков и олигархов. Наш Петр разворачивает перед гостями целую идеологию своего бандитского ремесла, произнося блестящие речи о демократии как обществе сильных, попирающих тех, кто слабее.
Начинается жаркий спор всех присутствующих, открывая перед нами панораму деградации нашего общества. Где бандиты-мафиози скупили всю страну, ставшую их заложницей. Где жизнь давно уже идет исключительно по законам грязного бизнеса. А общественные идеалы кардинально переменились. Прав тот, кто урвал, и тот, кто сильнее. И у руля давно уже не интеллигентные люди, а хамы - такие, как вот этот Петр в красных штанах, которому подвластно все. (Именно это он и докажет нам в финале.) И спор о социальной справедливости и распределении общественных благ, ведущийся в этом роскошном дворце, сам собой склоняется в его пользу. А панорама участников спора (нищий писатель и его жена, тоскующая по приличной жизни, журналист с женой-вокалисткой, поющей где-то в подземных переходах, а также слуга Петра Валерий - бывший философ, выброшенный из жизни и нанявшийся сюда лакеем за хорошие деньги) демонстрирует типичную модель "естественного отбора" в нашем мире, где суждено выжить не достойнейшим, а сильнейшим. "Да, у меня комплекс полноценности с детства!" - подтверждает для всех нас Петр. Впрочем, мы и сами видим, что с ним шутки плохи, а его заряженный автомат лежит на всеобщем обозрении в центре. "Кстати, моя слабость - теннис!" - и тут же на теннисный стол вместо сетки ложится полуголая красавица, улыбающаяся игрокам.
Поиск универсального мироустройства, затеянный нашими спорщиками, как-то незаметно переходит в шабаш опьянения красотами жизни, окружившей их в этом замке. К тому же хозяин, в душе большой артист, то и дело преподносит гостям личные "хореографические подарки" и иные чудеса, держа на сладкое свое главное развлечение - карточную игру в "очко": "Я пристрастился к картишкам с первой зоны!"
Кураж нарастает, поскольку ставками в игре должны стать живые люди. К тому же романтик-хозяин затеял играть в атмосфере ренессанса времен Людовика Великого, приказав всем надеть антикварные исторические костюмы. Сей изысканный эстетический каприз мгновенно смешал времена и нравы: "Ну чем мы хуже той версальской шайки?" - провозгласил Петр, одетый Людовиком.
Сама игра превратилась в очередной шабаш с оперным накалом, где игроки в экстазе обменивались сочными речитативами типа "Все мы - колода карт, и жизнь нас ставит на кон!" Так и случилось: неудачник Курочкин проиграл свою супругу Аллу, которую, по прихоти хозяина, отвели на кухню, зарезали и приготовили из нее ужин. А потом, невзирая на потрясенного мужа, устроили большой пир, олицетворяющий пожирание себе подобных в вечной борьбе за жизнь. Правда, финал был слегка другим, оставшимся за кадром этого рассказа, в котором мы стремились охватить лишь главный сюжет. Столь вдохновивший постановщика и его актеров, что, вырвавшись за рамки драматической сцены, все они превратились перед нами в неистовую оперно-балетную труппу, исполнившую некую безумную экстатическую оперу, которая обожгла нас своим дыханием. Тут был предельный накал темы пошатнувшегося мира, взволновавшей режиссера, который по традиции в каждом своем спектакле предлагает нам яростный диспут по важнейшим вопросам бытия. Именно тем, которые не дают покоя нам самим.