Главному режиссеру Московского театра на Юго-Западе Валерию Беляковичу исполнилось 55 лет. Я вспоминаю нашу первую встречу в начале 80-х: красивый, обаятельный, излучающий добрую энергетику, выпускник режиссерского факультета ГИТИСа Валерий Белякович к тому времени уже сплотил вокруг себя дворовую молодежь Вострякова в семейный театр-студию. Здесь царила атмосфера увлеченности: ребята без специального образования открывали для себя мир искусства и себя в искусстве. Это был счастливый и судьбоносный для театра период перехода из детства в юность. Сегодня театр уже отметил свое 25-летие. Какие авторы, мысли, проблемы пришли сюда через четверть века существования? В. Белякович по-прежнему приверженец классики, но классики, прочитанной сегодня, в новых условиях нашей жизни и на новом уровне режиссерского мышления постановщика.
В репертуаре Юго-Запада вторая редакция спектакля "Гамлет". В роли Клавдия - Валерий Белякович. Спектакль, опрокидывая зрителя в реалии суровой Дании времен принца Гамлета, в то же время проецируется на сегодняшнюю действительность. Точная и выразительная сценография с первых минут спектакля рушит временные и территориальные границы между действием на сцене и залом. Рифленые подвесные колонны на сцене, как очертания мрачного замка Эльсинор, приходят в движение во время шторма на море, а прожектора время от времени поднимаются, чтобы заглянуть в души зрителей - участников трагедии. Многофункциональность и динамичность декораций дополняется световой партитурой спектакля. Все мизансцены расписываются по световым точкам - энергетическим зонам. Именно это создает организованный контакт со зрителем, облегчая восприятие шекспировского текста. В сочетании всех технических и актерских компонентов и рождается та, "Юго-Западная" энергетика спектакля, когда, казалось, у исполнителей рвались сердце, мозг, душа, чтобы разрушить стену между сценой и залом.
Высочайшие моменты режиссуры В. Беляковича всегда означены неожиданными, только ему присущими находками. Рефреном через весь спектакль проходит образ Призрака - Отца Гамлета. Зрительно решенный в виде могильного памятника, он появляется из темноты сцены всякий раз, когда принц Гамлет приближается к осуществлению святой мести убийце отца. Неожиданно решена и сцена похорон Офелии. Священники, вместо чина погребения, запрещенного в случае самоубийства, читают текст монолога Гамлета "Быть или не быть... Этот сон предел душевных мук..." и так далее.
Пантомима, которой искусно владеет В. Белякович, обогащает гротескными красками шекспировскую трагедию. Завершенность художественного решения спектаклю придают и великолепно стилизованные костюмы персонажей. "Осовременивание" героев в спектакле достигается также использованием элементов новой танцевальной пластики, особенно в массовых сценах. Даже эпизоды наивысшего накала страстей режиссер намеренно "опускает" до бытового решения, переходит с языка высоких символов на язык почти нетеатральный. Обыденно исповедуется Богу убийца брата Клавдий, и покаянный монолог звучит как знакомая строка из сводки заказных убийств в сегодняшней газете.
В новой редакции "Гамлета" играют актеры уже второго поколения, выпускники театральных ВУЗов 90-х годов. Надо было видеть на поклоне после спектакля влюбленный, отеческий, счастливый взгляд В. Беляковича, обращенный к своим воспитанникам. Это для них подороже аплодисментов зрителей. В. Белякович всегда в поиске новых выразительных средств, и, в первую очередь, в литературном слоге и в музыке. Накануне юбилейного 2002 года, с легкой руки режиссера, в театре появился жанр моноспектакля. Закономерно, что в 26-м сезоне театра выходит первая авторская постановка В. Беляковича, ремейк пьесы В. Шекспира "Два веронца". Правда, не говоря даже о первых пробах пера в ТЮМе в конце 60-х, на Юго-Западе двадцать лет назад был поставлен спектакль по сценарию В. Беляковича "Театр Аллы Пугачевой".
Ранние пьесы В. Шекспира несут жизнеутверждающее начало, что делает личные драмы героев явлениями государственного и общественного звучания. Комедия "Два веронца" пронизана духом романтики ренессанса, пасторальными и авантюрными мотивами. Ее главная тема - любовь, преодолевающая препятствия и все враждебное истинному человеколюбию. Сохраняя сюжетную линию комедии, В. Белякович переносит действие в подземные переходы Москвы, где героями становятся бомжи и нищие. Кажется, ничего, кроме имен, не осталось от комедии Шекспира. Обыгрывание идеологических и литературных штампов в сочетании с просторечьем (включая сквернословие) отражает кризисное состояние мира, неспособность к социальной адаптации героев. Именно беспросветность бытия нищих позволяет персонажу - Поэту, случайно оказавшемуся здесь, объединить их для игры в комедию, "перетекать из настоящего в минувшие года".
Безработный инвалид, барыга, пенсионерка, девушка по вызову, беженка "разбирают роли" комедии и с увлечением импровизируют ситуации дворянской жизни. Герцоги и вельможи, слуги и служанки заполняют сценическое пространство, а с помощью знакомых нам турникетов рождаются символы Вероны и Милана, кораблей и пустынь, а также обязательной атрибутики влюбленных - балконов. Каждая деталь так называемого быта "детей подземелья" обыграна с юмором и не только напоминает нам о серых буднях, но и громко, срываясь на крик, рассказывает о судьбе одиноких, потерянных для общества и самих себя людей. Политические ремарки, пунктиром оставленные на страницах пьесы В. Беляковича, как бы призывают задуматься о смысле жизни. Почти случайно герои вспоминают и Горбачева, и Лужкова, и депутатов и звезд эстрады. Ироничность импровизаций в диалогах "детей подземелья" создает условия для персонификации массовки, ярких образов второго плана. Так, сопровождающий на корабле в своих бредовых комментариях очень схож с горе-экскурсоводами на площади трех вокзалов в Москве. Режиссер балансирует на грани капустника; музыкальные темы ложатся на куплеты, написанные в размере белого стиха шекспировской комедии. Движущаяся метафора времени обрела свою телесность. Герои порой путают реальную жизнь в подземном переходе с вымышленной, сбиваясь на современные проблемы.
В финале спектакля В. Беляковича герои просыпаются от сладкого сна. И вместе с утром исчезнут в переходе шекспировские страсти, оставив в душах робкую надежду. Почти библейская истина. Ремейк получился удачным, легким, остроумным, несмотря на социальные катаклизмы.
Во второй половине прошлого года в театре состоялась премьера трагифарса по мотивам пьесы испанского драматурга Хасинто Грау "Синьор Пигмалион". В. Белякович выпускает спектакль "Куклы", который предоставил ему возможность очень личностных высказываний о театральных процессах в стране. Куклы из искусственных волокон неотличимы от людей, мыслят, разговаривают, эмоции передают как электрический сигнал. В спектакле два параллельных плана: действуют антрепренеры и актеры, приверженцы традиционного театра со своей моралью прошлого и механические куклы как признак постмодернизма в театральной жизни. Такое столкновение двух стихий открывало для постановочной группы большие возможности в художественном решении спектакля. Как всегда изобретательна сценография В. Беляковича: сценическое пространство заполнено многочисленными ящиками с зеркальными дверцами. Богатая световая партитура спектаклей на Юго-Западе создает здесь почти мистическую атмосферу какой-то неопределенности, неустойчивости. Зеркальные блики и звуковые акценты нагнетаются по мере развития конфликта двух противоборствующих сил - людей и кукол. Многофункциональность зеркальных ящиков позволяет превращать их то в занавес и кулисы, то в клетки для персонажей. В финале с гибелью Хозяина и куклы. Они не самостоятельны на сцене без режиссерского хлыста. Предопределен и уход со сцены актеров-людей, чьи низменные страсти иссушили души, сделали неадекватными в восприятии окружающего мира.
У каждого большого художника есть спектакли, в которых фокусируются его главные воззрения. В. Белякович в пьесе "Куклы" обозначил болезненные точки современного театра. И самое главное звучит в монологе Пигмалиона, появившегося только в финале, после гибели его созданий - кукол. Взволнованный, внутренне растерянный Пигмалион - В. Белякович обращает свою боль в темноту зала. Звучит исповедь-воспоминание, исповедь-сомнение в самом главном в жизни создателя - авторском, режиссерском театре.
"Мне стали тягостны спектакли эти, меня уже не забавляют куклы, что дальше?". "Театр принадлежит актерам живым, из плоти, крови, нервов и только им!". Это исповедь художника и человека на пороге его личного выбора. Сцена статична, однако нерв и пафос произнесенного захватывают зал, понуждая ответить на тот же вечный вопрос - быть или не быть.
На этом спектакле я опять вспомнила 80-е годы, первый приход в подвал на проспекте Вернадского, 125, обсуждение спектаклей с молодыми тогда актерами, совместную командировку в Австрию на театральный фестиваль "Спектрум". Сегодня главный режиссер театра Валерий Романович Белякович - народный артист России, лауреат Премии Мэрии Москвы 2000 года, художественный руководитель театра Комедии в Нижнем Новгороде, постановщик многих спектаклей на московских и зарубежных сценах, педагог режиссуры с многолетним стажем. И закономерно, что создатель одной из самобытных актерских трупп в России - Юго-Западной - находится на пороге новой театральной идеи. Каким и где будет его следующий спектакль?