Н.Птушкина. "Макарена". Реж.В.Белякович. Театр на Юго-Западе
Как водится, под конец сезона главный режиссёр московского Театра на Юго-Западе Валерий Белякович приготовил сюрпризы. Первым стала премьера спектакля "Макарена" по пьесе Надежды Птушкиной "Пока она умирала", второй – постановка "Конкурса" Александра Галина – ожидает нас в недалёком будущем.
Сюрприз "Макарены" заключается в том, что главную роль играет знаменитая киноактриса Римма Маркова. Ученица Берсенева и Бирман, 75-летняя актриса удачно, но не без опаски вписывается в энергичный стиль московского театра. Ей выпало на долю играть интеллигентную 90-летнюю мать. Большую часть действия бабушка проводит в инвалидном кресле и только в финале встаёт, потрясённая наворотом событий. А вокруг неё, без устали колесящей по сцене, бушует вакханалия латиноамериканских танцев и мелодий. Именно таким неожиданным ключом открывает постановщик ларчик пьесы Птушкиной – истории взаимоотношений матери и дочери, жертвенных, почти болезненных, истории одиночества, перерастающей в замешанную на трогательных романах Диккенса рождественскую сказку.
Два темперамента и два типа актёрского обаяния – благородство манер и юмор Риммы Марковой и моторность, взрывоопасность Натальи Сивилькаевой – превращают спектакль в турнир. Покорённый драматургическим мастерством Птушкиной Белякович квалифицировал её пьесы как "высший пилотаж" – и в знании нюансов женской психологии, и в умении выписывать настоящие бенефисные роли.
Вот Татьяна (Наталья Сивилькаева), дочь Софьи Ивановны. Старая дева 60 лет в белом брючном костюме, отчаянно стремящаяся в последние дни жизни убедить умирающую мать в том, что жизнь её, Татьяны, удалась. Для этого изобретательный "синий чулок" выдаёт за свою единственную любовь ошибшегося адресом фатоватого мужика (Игорь – Валерий Афанасьев), а за брошенную в молодости дочь – колоритную продавщицу соседнего овощного магазина (Галина Галкина).
Поскольку первая любовь настигла нашу героиню во время поездки на Кубу, ритмы и страсти самбы, румбы, танго, сивильяны, макарены и "Бе са мэ мучо" не только оправданы, они упорядочивают водевильную стремительность событий пьесы. Ритм спектакля диктуется музыкой и всё возрастающим абсурдом ситуаций.
Но за авантюрными поворотами сюжета и знойными ритмами макарены (трудно представить себе что-то более несовместное, чем наш быт и мечты об острове свободы) встаёт материализующейся тенью вся грубая, пошлая, нелицеприятная реальность. В этой реальности, пропади она пропадом, интеллигентной и гордой женщины, не лишённой юмора, остаётся лишь одно – ждать финала жизни, запершись в квартире наедине с собранием сочинений Диккенса.
Валерий Белякович точно ощущает ту грань, за которой кончается искусство и начинается настоящая боль. Так и хочется, вслед за Чеховым в сердцах воскликнуть: "Ну когда же кончится вся эта наша несчастливая жизнь!"