"Фотоаппараты" и "Аккордеоны". Театр на Юго-Западе.
Для того, кто видел, как отплясывает худрук Театра на Юго-Западе в день открытия сезона перед своим театром в окружении влюбленной зрительской толпы, сей танец как раз и стал прологом эффектного юбилейного диптиха, сделанного Валерием Беляковичем к собственному 60-летию. Ведь названия "Фотоаппараты" и "Аккордеоны" не случайно перекликаются между собой, увлекая авантюрной интригой в духе Юго-Запада.
В "Фотоаппаратах" по пьесе Петра Гладилина нас ожидал новый для сцены аспект - "жизнь до жизни". (Впрочем, развивающий любимую этим театром философию темы Жизни и Смерти). И вот какова эта мистерия.
Сначала мы видим в темноте картину зачатых жизней - странные шевелящиеся мешки с торчащими из них ручками и ножками. А потом двух беременных особ, одна из которых хочет избавится от своего плода. Пятинедельные зародыши, у которых нет еще имен, а есть лишь фамилии Топорков и Говоркова, услышав такое, ночью решают бежать. А поскольку они уже в курсе всей современной жизни, то прихватывают из дома фотоаппараты. Дабы поймать в объектив ту жизнь, которой, возможно, у них и не будет. Они путешествуют по дачным окрестностям, знакомятся с окружающим миром, страстно желая участвовать в нем, страстно мечтая о нем. Фотографируют бабочек и жуков - однако сами в кадре не отпечатываются, ведь их еще нет на свете. Тем временем насекомый мир дружно распевает песни Окуджавы, доказывая единство нашего общего бытия. Впрочем, что же оставаться на берегу речки, у наших зародышей планы круче: рвануть уж сразу в Америку и устроиться фоторепортерами в "Sunday Times". Так они и поступают, совершая головокружительную карьеру, и им даже поручают в редакции сделать снимки певицы Мадонны. Вот она - жизнь!
Однако, говорит спектакль, никто из нас не принадлежит себе, мы все заложники собственной судьбы. И вот уже Топоркова (именно его появления не желала мамаша) увозит в лодке Харон - и уже где-то там, в потустороннем мире, он делает свой лучший снимок, запечатлев на нем то самое небытие. Которого никто из нас пока что не увидит. А мать с Говорковой, вернувшейся в родное лоно, мечтают о своей дальнейшей жизни - конечно, вечной и прекрасной.
Все это, безусловно, сон, "мистерия одной ночи" (да мало ли что нам всем ночами снится), однако проникнутый невероятной экзистенциальной жаждой жизни. И тоской по ней, знакомой всем нам, ностальгирующим по тому "настоящему", которого, как нам кажется, нет с нами или оно отчего-то недоступно. Описывать же, как играют зародышей Олег Леушин и Алексей Матошин, не берусь, поскольку терминология этих образов еще не освоена нами, но взгляните на эту парочку непременно. Вы наверняка их узнаете и уже не забудете.
А вот и "Аккордеоны", которые надо смотреть сразу же, следом. Поскольку жизнь, угнетаемая в предыдущем сюжете, теперь рванула на сцену подобно шампанскому из бутылки. Подарив нам сильнейшее чувственное удовольствие от созерцания его кипения. И две мистерии - трагическая и жизнеутверждающая - стали продолжением друг друга.
Автор сюжета - сам Белякович: он вывел на сцену девятерых актеров с аккордеонами, "замутив" их бытие в своем привычном эпатажном стиле. Эта лихая банда аккордеонистов исполняет бесконечный каскад всевозможных музыкальных номеров, перенося нас в параллельную реальность, где человек являет единое целое со своим музыкальным инструментом, живя с ним одной жизнью, а эта жизнь и есть весь мир. Тут никаких текстов - лишь музыка и неутомимый, яростный балет мужских фигур. Мужчины и аккордеоны. Они танцуют, летают по сцене, кувыркаются, куролесят, увлекая нас своей мужской удалью и пластическим мастерством. Да, они виртуозы. До встречи с ними вы и представить не могли, что человек с аккордеоном - это так упоительно, и столько в этом поэзии. Их совместный шабаш. полный отчаянного и безумного мужского веселья, напоминает нам некий гимн, некое запредельное жизненное ликование, временами походящее на бесконечный и яростный любовный акт. Сменяются мелодии и настроения, темы и темпы, нас несет и крутит эта бешеная река звука и танца, в которой сумасшедшая страсть к движению равна страсти к самой жизни.
Здесь есть и конкретная любовная линия - когда в огнедышащее мужское сообщество вторгается образ прекрасной Девы (Карина Дымонт). И тогда на сцене всех и каждого парализует эрос. Когда же дева с тем, кто ею избран, удаляется, то приходят назад они уже с младенцем-аккордеоном, чтобы все начать сначала. И эту неистовую жажду жизни и творческого воплощения мы с единодушным восторгом прочитываем как режиссерский наказ.