Долженков Валерий Михайлович

Информация:

Из интервью от 12.10.12:

- Ваш первый выход на сцену Юго-Запада? Что это был за спектакль?

Когда пришёл на Юго-Запад, просил Беляковича дать мне шанс. И он дал. Это был 94-ый год. Первый спектакль был «Ромео и Джульетта», я заменил Черняка. Играл очень плохо. Ну совсем не получалось первое время. Никак не мог войти в струю этого театра. Вплоть до того, что собирался уходить. И потом вдруг от отчаянья появились силы. Когда Чебутыкина сыграл. Больше так, кстати, никогда не удавалось повторить. Вот именно момент сдачи «Трёх сестёр». Я думал, мне конец. А потом вдруг такое из меня пошло. То самое, великое. Больше этого великого не повторилось ни на одном спектакле. Потому, что я уже знал, куда идти. А тогда не знал. Было ещё с Милягой. Когда я не знал, куда идти, что делать. И такое удалось сотворить. Как никогда потом.

- Какая ваша любимая роль?

Любимая бывает единожды, когда получится спектакль. Вот, к примеру, всё хочу впасть в безумие в «Эдипе», но пока не получается. Но может однажды и получится «любимая роль».
______________

С такой внешностью, как у этого актера, можно еще долго играть благородных отцов благородных семейств. Ну и… «дедморозить» без грима… Однако, по-моему, Валерий Долженков не собирается почивать на лаврах. Он двигается на сцене так, что даст фору многим молодым, и его послужной список пополняется самыми разнообразными и неожиданными ролями. За это, конечно же, надо сказать отдельное спасибо режиссеру.

А что меня больше всего в нем поражает, так это какая-то детскость и непосредственность на сцене, не свойственная актерам с такими благородными сединами. Его роли всегда так свежи, будто он впрыгнул и в костюм, и в образ не десять лет назад, а вот – совсем недавно, может быть, даже еще не совсем освоился в ней. И потому находится в активном поиске. Хорош актер как в ролях столпов закона: Князь Вероны («Ромео и Джульетта»), первосвященник Каифа («Мастер и Маргарита»), тан Ментейс в спектакле «Макбет», - так и во многих характерных ролях. В первых он излучает авторитетность и уверенность. Он полон праведного гнева и готов вершить суд, от которого зависят жизни людей и течение истории. Такому князю, такому первосвященнику нельзя не поверить. Но при этом он уморительный в своей нелепости и восторженности Земляника («Ревизор») и антрепренер дон Лусио («Куклы»), его отец-одиночка Баптиста из «Укрощения строптивой» никак не может управиться с двумя взрослыми дочерьми, а его старый патриций Сенект жутко обижается на Калигулу за то, что тот называет его «женушкой».

Сенект, пожалуй, заслуживает отдельного разговора. Этот персонаж – самое светлое пятно в мрачном и жестоком спектакле. Конечно же, он изначально был задуман автором и режиссером, как тот, кто должен смешить людей. Но благодаря исполнителю этой роли глуповатый патриций обрел такое очарование, что его впору помещать в комедии Рязанова. Его взаимодействие с кровожадным императором полно постоянной смертельной опасности, но зритель смеется так, что совершенно забывает об этом. И кажется невероятным, что с этим героем может что-то случиться. Ведь он добрый. Он смешной… Пожалуй, самая необычная из ролей в репертуаре актера – слепой старец Тиресий в спектакле по древнегреческой трагедии «Царь Эдип». Сцена допроса старца – одна из мощнейших в спектакле. Зритель, как и сам царь, не понимает, действительно ли Тиресий безумен или притворяется, чтобы скрыть правду от Эдипа, пытающегося выведать себе на горе тайну своего рождения. Несчастного старика безумно жаль, он немощен и хочет уйти, но вдруг в какой-то момент он весь преображается – голос обретает силу, взгляд словно становится зрячим, он пророчествует – и это пророчество страшно, как страшен и он в этот момент. Такое резкое изменение требует огромных физических и эмоциональных затрат, но Валерию Долженкову – «моржу» и спортсмену – такие препятствия нипочем. Вот такой вот он – спортсмен, некомсомолец и просто красавец!
Екатерина Негруца