«Цель искусства – чтобы не скотели» Г. Козинцев.
Кинорежиссер Павел Лунгин и режиссер Марк Захаров в одной популярной телевизионной программе политического характера сетовали на то, что, мол, не хочет зритель смотреть социально-проблемные фильмы (спектакли), а хочет зритель уйти от надоевшей действительности в мир веселых комедий. Лунгин сетовал, а Захаров его успокаивал: мол, что тут поделать, когда жизнь такая трудная…
А режиссер Валерий Белякович в своем Театре на Юго-Западе поставил трагедию древнегреческого писателя Софокла под названием «Царь Эдип».
Я пришла в театр, чтобы сказать ему про его «Эдипа», Потому что всю последнюю отпускную неделю, проведенную под нижегородским небом, я не могла отделаться от бесконечных размышлений об увиденном мною спектакле. Меня просто распирало от эмоций, необходимо было срочно выплеснуть их на кого-нибудь, кто в состоянии это выдержать. В конце концов, решила я, почему бы не выбрать жертвой того, кто собственно и вызвал сей эмоциональный шторм? И тогда я набрала код Москвы, позвонила в театр и договорилась о встрече.
В этом театре зрительный зал так мал, что сцена начинается в шаге от первого ряда кресел, высота потолка не позволяет применять привычный арсенал театральных технических средств, но именно на этой сцене разворачиваются масштабные полотна спектаклей Валерия Беляковича, которые раздвигают пространство до бесконечности. В своих лучших произведениях он ухитряется из света, музыки, предельно лаконичных декораций, актерских живых душ создавать четвертое, даже пятое измерение, какую-то абсолютно новую реальность, мощным потоком захватывающую зрителей. Это погружение сродни погружению в любимую книгу, когда ты полностью растворяешься в тексте и живешь в нем, потеряв ощущение времени, забыв об окружающем мире.
Валерий Белякович: Я давно хотел поставить Софокла. Меня всегда это очень волновало: ситуация, когда человек обречен, обречен не по своей вине, а вот так страшно судьба распорядилась. Но в споре с судьбой человек все равно оказывается сильнее. Возьми Эдипа - он не сумел избежать рокового предназначения. Боги заставили его убить своего отца, жить с матерью как с женой. Но, несмотря на это - он остается хозяином своей судьбы. Он сам принимает последнее решение, сам наказывает себя за совершенный невольно грех, и тем самым возвышается над собой, поднимается на уровень творца. Мне эта мысль очень нравится, она меня греет: человек сам свою жизнь делает и сам за себя отвечает. Иначе жить не стоит.
Спектакль длится два часа. Без антракта. По-другому нельзя – невозможно прервать действие ни на секунду, как невозможно остановить саму жизнь. Ей не скажешь: «Подожди. Я передохну – выпью кофейку…». И два часа на сцене и в зрительном зале вершится рок, - Эдип пытается избежать неминуемого…
Актер Евгений Бакалов (исполнитель роли Эдипа) играл на пределе возможностей, на такой высочайшей ноте, что порой становилось страшно. Кульминация спектакля – гигантская пауза при встрече Эдипа и пастуха, спасшего когда-то младенцу Эдипу жизнь и тем обрекшего его на будущие страдания. Такой паузы выдержать вряд ли кто может. Она длилась и длилась, и зрители смотрели на лицо Эдипа, и все это время молчания лицо его кричало от ужаса. От ужаса осознания того, что проклятие богов свершилось. Жизнь рухнула. Дальше – обрыв, как в том пророческом сне, и путь к обрыву неизбежен. «Всему на свете предел положен…Дорога жизни не беспредельна».
Валерий Белякович: «Дорога жизни не беспредельна…» - это мои слова. Когда я работал над пьесой, то брал подстрочники разных переводов, сравнивал, кое-что менял в тексте. Мне показалось, что Эдип видел такой сон! Понимаешь?
Его называют самым пишущим режиссером, потому что для многих своих постановок он сам пишет пьесы, перерабатывая исходный литературный материал. Так было, например, со спектаклем «Даешь Шекспира», «Jon Gray-опера», «Куклы», «Дракула», «Комната Джованни» и многими другими… Мне кажется, я понимаю, почему это происходит. Для него всегда важно предельно ясно выразить собственное отношение к миру и жизни, собственную боль или радость, усиленную воздействием литературного первоисточника. И тогда он вступает в сотворчество с автором того самого первоисточника ради главного – максимально точного выражения идеи.
Авторский театр, а Театр на Юго-Западе именно такой, подразумевает прямой диалог автора, в данном случае режиссера Беляковича, со зрителем. И в этом диалоге важно, что ты говоришь и еще более важно - КАК ты это говоришь. Древнегреческий театр – это главным образом, звучащее слово. Вспомните из школьных учебников истории, что такое был греческий театр – сцена, лишенная привычных современному зрителю декораций, хор, актеры, звучащее Слово.
«Царь Эдип» в постановке Валерия Беляковича возвращает Слову его исконное значение, нередко утраченное в современном театре.
Валерий Белякович: Работа со словом очень важна. Надо уметь произносить слова, вкладывать в них особый смысл. И тогда каждое слово становится таким зримым, осязаемым. Его просто ощущаешь кишками. Терпеть не могу, когда вижу, как в иных театрах актеры бродят по сцене, болтают что-то невнятное, отворачиваются от зрителя. Во МХАТе, например, с этим приходится трудно (В.Р. как раз репетировал в театре Т. Дорониной «Сон в летнюю ночь»): актеры забываются, снова переходят на бытовую речь… В нашем театре зритель – самое главное. Актер выходит на крайнюю точку сцены и говорит так, чтобы зритель видел его глаза…»
Весной 2007 года театр Беляковича отметил свое тридцатилетие. За тридцать лет сменились поколения зрителей и актеров, пережиты триумфы и трагедии – все, как в человеческой судьбе. Три года назад ушел из жизни Виктор Авилов, человек, ставший, по сути, символом Театра на Юго-Западе. Кто-то из тех, с которыми когда-то Белякович начинал свой театр, решил попробовать себя на других сценах. Многие тогда заговорили о кризисе «Юго-Запада». Он ответил сильнейшим спектаклем «Куклы», спектаклем, который можно назвать программным произведением режиссера Беляковича. Известный театральный критик Павел Руднев писал: «Куклы» - спектакль пронзительно исповедальный, глубоко личностный, даже в чем-то истеричный в признании самых жестоких истин развития искусства. …Кризис театра изобретательный Белякович превратил в театральное событие».
Валерий Белякович: Он (П.Руднев) очень точно связал смерть Виктора Авилова со спектаклем. А уход Виктора для нас – это как смерть Высоцкого для Таганки. Жить после этого очень тяжело, но надо. И в этом смысле Руднев написал правильно. Я специально об этом не думал, но так получилось. А он, как хороший критик, это почувствовал и озвучил.
Спустя три года спектакль «Царь Эдип» стал еще одним программным произведением Беляковича, в котором он проникает в самую глубину философского осмысления человеческой жизни и человеческого предназначения. То, что называется высокой трагедией в ее классическом понимании.
Валерий Белякович: …Еще лет пятнадцать назад, я бы не смог поставить «Эдипа». Просто не смог бы это осилить. Мне мудрости тогда не хватало человеческой, смелости. Я не стал бы тогда ставить «Комнату Джованни», потому что сама тема для меня тогдашнего была невозможна. (Вторая премьера сезона поставлена по роману Д. Болдуина. Прим. автора). А сейчас мне интересна жизнь во всем разнообразии. Причем мне нужно было поставить сразу два спектакля: «Комнату Джованни» и «Эдипа», две диаметрально противоположные вещи, чтобы как-то уравновесить ситуацию: не быть отдельно – трагиком и отдельно Виктюком. И эти две премьеры, на мой взгляд, удачные. Значит живем!
Я знаю, зачем каждый раз иду именно в этот театр – я иду утолять свой эмоциональный голод. В мире, где люди экономят на чувствах, стараются не растрачивать понапрасну эмоций, экономить на человеческом общении, избегать откровенности, мне нужен этот открытый прямой разговор, мне необходимо испытывать обжигающее тепло человеческого сердца.
Валерий Белякович: «Театр принадлежит актерам. Живым, из плоти, крови и нервов. И только им. Театр, куда приходят люди как в храм, чтобы испытать невиданные чувства, давно, быть может, забытые в наше механистическое время.» (текст из спектакля «Куклы» - прим. автора) Это моя пьеса, мои слова и, действительно, мой манифест.