Ирина Мухина • газета Нижегородская правда, от 5 октября 2002 г. • 05.10.2002

Эх, Мирандолина…

Главная / Пресса / Сезон 26

Когда музыка заглушает звучание чувств

Не первый сезон афиша Нижегородского Тюза интригует публику англоязычным названием  «Poverty is no vice», за которым обнаруживается родимый Островский с извечной русской  мудростью, гласящей, что бедность – не порок. А вот теперь и «Комедiя» вынесла в заглавие своей свежей премьеры варваризм «Tabernariа»,  замаскировав привычное – «Трактирщица».

Любопытно, что на это сходство не кончается. Оба театра – один, обратившись к старой отечественной пьесе, другой – к еще более старой итальянской, - сделали главную ставку на музыкальность представления. Спектакли не просто насыщены мелодиями, музыка во многом определяет их образную структуру. Волей-неволей придет на ум, что столичное увлечение мюзиклами распространилось и в наши театральные пределы.

Итак, Валерий Белякович, московский режиссер, а теперь и художественный руководитель Нижегородской «Комедiи», обратился к пьесе Карло Гольдони, которой скоро исполнится 250 лет. Современники великого итальянца, надо полагать, воспринимали ее не только как забавную вещицу, но и как произведение с мощным социальным зарядом. Ведь в центре увлекательного действия – плебейка Мирандолина, владелица гостиницы, ловкая, обаятельная, умная, которая вертит влюбленными в нее сиятельными  синьорами и всех их оставляет с носом. Блистательно доказывая, что их спесь – мужская и сословная – всего лишь пыль на кончике ее туфельки. Представляете, как смело звучал этот гимн женской независимости и достоинству «низшего сословия» в восемнадцатом веке!

Что же современный постановщик вычитывает в давней пьесе. Социальный пафос которой перестал быть актуальным в стране, где могут править кухарки и женщинам, похоже, скоро просто некому будет доказывать, что они сильнее и лучше? Попробуем ответить на этот вопрос.
…Итальянские шлягеры золотого века Сан-Ремо сразу же задают тон сценическому действию. Его ритмы и ярко демонстрируемая эстетика мишуры побуждают думать не о традиционном карнавале, а скорее об эстрадном шоу с поп-звездой. На такую как раз и похожа Мирандолина (М.Вязьмина). Небрежно-разухабистая пластика, кудлатая прическа, печать усталости избалованной вниманием дивы – итальянская трактирщица временами очень напоминает одну отечественную мега-звезду. Мирандолина – центр своей вселенной, где звуки ласкают слух и помогают бездумно танцевать. Где краски кричат о веселье, где огонь – быстро гаснущий бенгальский, где любовь – необременительный флирт с взаимным обманом. И вот в этот отлаженный праздничный круг, возмутив движение послушных сателлитов, врывается «комета». Новый постоялец гостиницы кавалер Рипафратта решительно не желает участвовать в общем коловращении. Громкая музыка мешает его ученым размышлениям, атмосфера любовных интрижек раздражает, а всеобщее поклонение хозяйке смешит. Мирандолину не может не задеть подобное «диссидентство». И начинается укрощение строптивого. В результате женоненавистник просто сатанеет от страсти к трактирщице, а та в финале выходит замуж за… своего преданного слугу.

Сохранив сюжетный стержень, В.Белякович кое-что серьезно трансформировал в оригинале, включая и текст. Не буду пенять ему за это, поскольку важнее выяснить, удалось ли то, ради чего оно сделано. Режиссер пытается осуществить любопытную инверсию – поменять полюса симпатий и антипатий. Если у Гольдони Рипафратта – грубоватый мужлан, то в спектакле из него стремятся сделать энциклопедиста, интеллектуала, стоящего вне праздной суеты. В исполнении В.Кондратьева кавалер смешон, но не осмеян, он сострадательное лицо, он вызывает острое сочувствие, когда остается один с разбитым сердцем на обочине веселого потока, принявшего уже форму свадебного кортежа.
В пьесе львиная доля сочувствия бал на стороне Мирандолины, защищающей свое достоинство от весьма обидного пренебрежения. В спектакле заглавная героиня, сразу же заявленная как попсовая прима, демонстрирует качества с частицей «не»: немолодая, необаятельная, похоже, даже на очень благородна в своих мотивах, о чем заставляет подумать раздутый счет, врученный ею Рипафратте.

Режиссеру не откажешь в последовательности разворота на 180 градусов. Но тут возникает одно серьезное недоумение. Выстроенный им ряд негативных характеристик Мирандолины порождает и еще одну со знаком минус: она не обольстительна. Сцены, когда должно свершиться хитрое соблазнение стойкого кавалера, героиня спектакля ведет скорее с издевкой, с насмешливым кривлянием. Чем с тонким расчетом и женским шармом. Что же тогда сломило мощное сопротивление ненавистника «баб», что заставило его до такой степени забыть свое достоинство и с ревом весеннего марала носиться за Мирандолиной? «Tabernaria» не дает ответа, который был столь очевиден в «Трактирщице». А значит, теряет смысл последующая драма героя, вынужденного, «зажав свое сердце в руке, потихоньку уйти, навсегда отказаться и еще улыбаться в тоске…»

После просмотра премьеры в «Комедiи» я услышала признание одной зрительницы: «Больше всего мне понравилась музыка», - и я подумала, что это просто
душное резюме многое объясняет. Возможно, режиссер просто увлекся проигрыванием музыкальной ностальгии, которую порождают незабвенные шлягеры Челентано и Тото Кутуньо. А может быть, его захватила идея об эстрадизации (прошу прощения за неуклюжий термин) нашей нынешней жизни, в которой все заиграно и запето так, что не остается места настоящим чувствам.

Но пьеса Гольдони, мне кажется, была не об этом. В ней звучал вечный мотив высокой цены человеческого достоинства, который в «карнавальной» комедии по мотивам «Трактирщицы» так и не пробился сквозь звуки музыки.

Ирина Мухина • газета Нижегородская правда, от 5 октября 2002 г. • 05.10.2002