Энергия воодушевления

Вышло так, что последние театральные впечатления оказались связанными с Личностью. Это был первый объединяющий мотив. Второй – сильное, без скидок, эмоциональное воздействие. Третий – во всех случаях речь шла о самодеятельном творчестве.
Недавно был разговор с мастером театральной режиссуры. Сказала, что ценю самодеятельность. Он в ответ: «А я знаете ли, профессионализм». Но не дилетантство хотелось бы воспеть и возвысить. Любовь к совершенству разделяю. Стремление к совершенству полагаю неотъемлемой чертой всякой подлинно художественной натуры. Но если выбирать между холодным профессионалом и талантливым  любителем (а жизнь - культурная в том числе – то и дело подбрасывает материал для сравнения), не сомневаясь, отдам предпочтение последнему.  Тут важны диалектика, направление движения. Притом не только эстетическая, этическая сторона тоже играет роль, в конечном счете сказываясь вновь на эстетике.
Три московских самодеятельных коллектива сыграли три премьеры – «Гамлет», «Добрый день, господин Гоген» и «Всегда ты будешь». Каждая стала в своем роде праздником.
«Гамлет» - случай нечастый и на профессиональной сцене. А тут Гамлет в исполнении Виктора Авилова в Театре-студии на Юго-Западе. Те, кто еще не видел этого актера, запомните его фамилию и поищите случай увидеть: явление, в самом деле, интереснейшее. До того, как сыграть Гамлета, он (между прочим, шофер по профессии) переиграл множество ролей – от гоголевского Кочкарева до булгаковского Мольера. Необычная внешность, замечательная пластика, глубокая одухотворенность – диапазон возможностей таков, что подвластны и фарс, и трагедия.
Гамлет Авилова – тот самый тонкий инструмент, что неизмеримо сложнее флейты. Страдающий, сомневающийся, но знающий, охватывающий внутренним взором целый мир, с его самыми низменными, пошлыми проявлениями и его «вечными вопросами». Обладая богатым актерским темпераментом, Авилов на подлинно трагическом накале проводит сцену встречи с отцом-призраком в целый ряд других. Но особенно хороши его «тихие» сцены, когда горестное, всеобъемлющее размышление об ограниченности людских возможностей сопрягается с проникновением в горние выси духа.
Малое помещение театра-студии позволяет актеру остаться как бы наедине с каждым из зрителей, а точнее, наедине с самим собой. Малое помещение – не только возможность «крупного плана» героев. Оно катализатор режиссерской фантазии. Белякович, режиссер с «красным» дипломом ГИТИСа (полученным, кстати, впервые в истории института за постановку любительского спектакля), шестой год обживает это помещение. Все скупее реквизит, все выразительнее игра светом и звуком, все артистичнее исполнители. В «Гамлете» две удачи: образ Гамлета и образ спектакля в целом. Найден ритм отлаженного механизма, в котором «прогнило что-то» только для обостренного сознания и миросознания Гамлета – для остальных привычный механизм работает пока еще нормально. Плетутся интриги, заговоры, человеческое достоинство и сама жизнь не имеют цены. «Он человек был в полном смысле слова», отец принца  Гамлета, его и убрали, и теперь торжествуют властолюбие, сластолюбие, личные корыстные интересы искусно выдаются за государственные.
Режиссерская мысль объемлет все сложное пространство пьесы, оно обжито до самых потаенных глубин. К большому сожалению, на первых спектаклях недотягивали до необходимого объема актеры, играющие роли Полония, королевы и некоторые другие. Говорю это прямо, без обиняков, потому что с этой труппой возможен и необходим разговор по такому счету. Надо идти вглубь: набрасывая масштабное, яркое полотно, прорабатывать все художественные детали, его  составляющие.
Смодеятельность (имея в виду термин в его широком значени)  - это самоосуществление личности. В этом социологический смысл и социальная необходимость. Однако будем искренни: за обычным сочетанием слов «художественная самодеятельность» далеко не всегда стоят высокая художественность и подлинная самодеятельность. В этом деле немало формального, неинтересного, невысокого по вкусу. Тем важнее ориентиры, и их немало, на которые следует равняться, если по правде пробовать и искать, не уставая, а не отбывать, что неплодотворно и скучно. Греческое слово «энтузиазм», которое здесь к месту, означает «воодушевление, душевный подъем».
Еще двадцать, еще десять лет назад творческая неудовлетворенность, незаполненность профессионального актера заставляя проявлять душевный подъем «добирая» в самостоятельных работах, студиях. Сегодня со студиями хуже – по разным причинам. Сегодня актеры чаще всего не «голодны», особенно в столице. Есть телевидение, радио, кино, возникли малые сцены. На этом фоне особо дорог длящийся душевный подъем профессиональных актеров, которые составили студию «Драматург». Статус ее существования также самодеятельный. Задача – открывать новую драматургию, талантливые новые пьесы.
Вот странность наш театр буквально «хватает» зарубежные версии судеб известных лиц, скажем, Сальери и Моцарта, предпочитая быть десятым, двадцатым интерпретатором уже прошедшей по всем сценам пьесы, нежели стать первооткрывателем своей, отечественной, по уровню ничуть не ниже западной. Спасибо хотя бы студии «Драматург», которая занимается этим благородным делом.
В спектакле «Добрый день, господин Гоген», поставленном руководителем студии Георгием Соколовым по пьесе Аркадия Савицкого, все «не так», как мы привыкли видеть в иных благостных жизнеописаниях художников. Да ведь и художник «не такой». Бунтарь, взорвавший не только своими полотнами – всей жизнью банальные представления буржуа о том, каким должно быть искусство и его создатель. Гоген (Юрий Морозов) врывается в благополучный быт благополучного собрата по кисти шокирующе дерзко. Во-первых, он восхваляет сам себя, во-вторых, навязывает себя в качестве постояльца, вообще не желает ни с кем считаться. Он неудобен, в нем нет никакой приятности. Хорошо нам, зрителям: мы знаем, что он – Гоген! А каково было его реальному окружению, которому он в самом деле мешал жить? Поставленные проблемы не просты, тут не дважды два, тут действительная жизнь, в какой обывателям трудно самому художнику! «Кто ставит его перед выбором?» - страстно вопрошает Гоген буржуазку мадам Неккер, обращаясь в ее лице к власть имущим «денежным мешкам», - или твори, как мы хотим, или подыхай с голоду в безвестности.  Кто взял на себя право решать  за французский народ, какое тому нужно искусство, а какое к чертям?» уродливые формы, в которые загоняла Гогена действительность, исказили, отменили многое в его жизни, не умея отменить одного: ответственности художника перед собственным талантом.
Интерес к личности – сложной, богатой, многогранной, включающей в себя весь мир с его насущными проблемами, поднимает тех, кто к этой личности прикасается, расширяет и углубляет их собственный мир. Люди – творческие, в частности, - растут, дотягиваясь до задач, которые ставят перед собой. Еще и в этом обогащающее содержание самостоятельного творчества.
Видела молодежь, образовавшую Народный театр-студию у Никитских ворот, через несколько месяцев после того, как они явились по объявлению, вывешенному Марком Розовским в Центральном доме медработников. Обещаний было больше, чем свершений. Но медсестра и пекарь, продавщица и рабочий сцены, школьник и врач, пришедшие прямо с улицы, были подвижны и раскованны, во всех ощущалась художественная потенция.
В эти дни Народный театр-студия у Никитских ворот играет спектакль «Всегда ты будешь», сочиненный и поставленный Розовским по дневникам московской девушки Нины Костериной, письмам погибших героев, документам, стихам, связанным с Отечественной войной. Это очень чистый спектакль, преображающий не только нас, зрителей, но, кажется, и их, актеров. Современные мальчики и девочки, они в обыкновенной своей жизни живут, как и все, не надо их идеализировать. В этом спектакле они существуют возвышенно и прекрасно. Соединение почти детской чистоты и светло радости в восприятии жизни с недетским мужеством и недетским чувством долга, когда грянула беда, составляет контрапункт, нерв этой работы. Потрясающие человеческие судьбы, потрясающие характеры проходят перед нами в скудных сточках разрывающих душу последних посланий, последних выкриков из застенков палачей. Как человек живет, так он и умирает. Смерть бывает страшна и старому человеку. Каково же было встречать ее на пороге, на рассвете бытия! Нина Костерина (Марина Михайлова), юноши и девушки, чьи короткие истории воссоздает спектакль, знали, что умрут и делали это хорошо. Мужественно. Унося в сердце и завещая нам идею справедливости, свободы, любви и Родины.
Ничуть не вычурный, простой этот спектакль – поистине спектакль-реквием, спектакль-память, который не забудется.
Гамлет, Гоген, Нина Костерина. Ряд, казалось бы, небесспорны. Убеждает в его правомерности художественный результат, не отменяющий наших надежд, подтверждающий, что душевный подъем, душевная отдача по-прежнему в силе и в цене.