Вторая премьера этого сезона в Театре на Юго-Западе – постановка Валерия Беляковича «Фотоаппараты». Спектакль по пьесе Петра Гладилина, драматурга и сценариста, известного многим по старому спектаклю Мастерской Петра Фоменко «Мотылёк», в котором играл трагически погибший Юрий Степанов. Как и «Мотылёк», новая постановка по Гладилину напоминает немного дачный спектакль Треплева из Чеховской «Чайки»: наивным идеализмом, сочетающимся с трагичностью. Нет, ну где вы ещё такое найдёте: главные герои спектакля – души неродившихся детей!
И В. Белякович полностью погружает зрителей в этот метафизический мир. Тут зародыши (А. Матошин и О. Леушин) говорят с жучками, Бабочкой (А. Санников) и Мухой (Д.Шалаев), подобно героям «Неба над Берлином» Вима Вендерса видят прелесть жизни гораздо чётче, чем настоящие люди, и оттого фотографируют, фотографируют всё, что попадается на пути. Этот спектакль о трансцендентном, не вмещающемся в слова, очень силён по энергетике: благодаря великолепной хореографии, музыке и ритму. Бешеная сила постановки достигается, конечно, из-за игры актёров. Как это часто бывает в спектаклях Театра на Юго-Западе, основное действие сопровождается целым рядом второстепенных персонажей, являющих собой как бы хор в древнегреческом театре. Но в «Фотоаппаратах» подобие хора – не единственная отсылка к античной драматургии. Как и в древнегреческой пьесе, зритель почти с самого начала догадывается о трагической развязке и только наблюдает за тем, как судьба последовательно выполняет намеченный ею план. Недаром мистического лодочника в спектакле зовут Аарон (Д.Нагретдинов). Злой рок, конечно, возьмёт здесь своё, но ,в отличие от того же «Царя Эдипа», например, в развязке всё-таки есть высший, прекрасный смысл, ведь зародышем Топорковым будет сделана самая прекрасная на свете фотография: та, при взгляде на которую люди теряют дар чувствовать, потому что всё самое возвышенное чувствуют при виде её, теряют дар мыслить, потому что познают всё, и им не о чем больше мыслить.
Но мистический, трагический смысл пьесы не придаёт постановке тяжеловесности, потому что философия тут сочетается с тонким юмором. Спектакль всё время балансирует на грани трагедии и комедии, в самые страшные эпизоды зал вдруг взрывается смехом от неожиданной находки режиссёра. Да и вообще, как можно не чувствовать юмора даже в художественных решениях «Фотоаппаратов»? Ведь весь спектакль актёры таскают за собой огромные мешки, которые зародышам служат фотоаппаратами, Бабочке – крыльями, Мухе – брюхом, беременным мамашам – диваном. И в музыкальном пространстве спектакля тоже двойственность: наряду с основной пафосной музыкальной темой его сопровождает известная песенка Eurythmics «Sweet Dreams», перепетая позже Мэрлином Мэнсоном:
Everybody's looking for something.
Some of them want to use you,
Some of them want to get used by you.
Some of them want to abuse you,
Some of them want to be abused.
Актёры, задействованные в спектакле, одеты в примерно одинаковые обрывки одежд, их отличают лишь уникальный реквизит, да игра, которая ещё больше индивидуализируется в противовес внешней схожести. Единственный художественный недостаток спектакля – это световое оформление (В. Климов). Состоящее из ярких световых пятен всех цветов радуги, оно смазывает эмоциональную сложность постановки, огрубляет действие. Когда свет однороден и ярок, это, безусловно, продлевает настроенческую ноту эпизода, но большую часть действия в световой партитуре задействовано сразу несколько цветов, что отдаёт безвкусной чрезмерностью.
Мне думается, что со светом в этом ещё очень молодом спектакле вскоре что-то сделают по-новому. Но вот что останется надолго, так это его идеализм, которого так мало осталось в наш циничный век.