ГАЛИНА ГАЛКИНА: «МОЯ ЖИЗНЬ ПОХОЖА НА СТИХОТВОРЕНИЕ БУЛАТА ОКУДЖАВЫ»

В понедельник, 8 февраля, актрисе Галине Галкиной исполняется 60 лет, из них 45 она посвятила Театру на Юго-Западе. Здесь она состоялась как актриса и здесь встретила свою любовь. Один театр и одна любовь на всю жизнь. Вот такой удивительный человек – заслуженная артистка России Галина Галкина.
 
- Галина, вы уже 45 лет служите театру на Юго-Западе. То есть, получается, что вышли на сцену этого театра еще 15-летним подростком?
- Даже раньше. Дело в том, что лет с четырнадцати я занималась в «Театре юных москвичей» при Дворце пионеров на Ленинских горах, и в это время туда пришел Валерий Романович Белякович. Он когда-то сам играл в ТЮМе, и решил после армии вернуться в качестве преподавателя. Валерий Романович поставил с нами спектакль «Соловей» по сказке Андерсена, и, распределяя роли, приглядывался к юным актерам, видимо, мысленно подбирая себе труппу. И что-то разглядел во мне, потому что пригласил меня и еще четверых «тюмовцев» в свой театр, который только начал организовывать. Вот и получается, что в этом театре, в этом помещении и в этом мире я с пятнадцати лет. Попала в океан обаяния Валерия Романовича, в круговорот его деятельности. И все, что потом происходило в театре – это тоже моя жизнь.
 
- Откуда у вас такая тяга к театру? Ваши родители имели какое-то отношение к искусству?
- Никакого. Просто это люди того поколения, когда было принято собираться всей семьей, общаться, петь песни. А во Дворец пионеров меня отправил мой старший брат. Уходя в армию, Виктор сказал: «Галя, ты должна развиваться, расти. Потому что человек обязан стремиться к чему-то такому, что его возвышает, заставляет уважать себя». И он взял с меня слово, что я пойду во Дворец пионеров и запишусь в какой-нибудь кружок. Буду заниматься тем, что мне интересно и доставляет удовольствие. Он был удивительным человеком.
 
- Ваш брат правильно вас направил. Благодаря ему вы нашли свое призвание. Я видела много спектаклей с вашим участием и хочу сказать, что это просто фейерверк. Но начиналось-то, наверное, всё не так просто?
- Ну, да. Нас же сначала было немного, человек десять-пятнадцать. Спектакли шли по вечерам, а днем мы все работали. Чтобы оставалось больше времени для театра, мы с Надей Бадаковой устроились в Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина мыть полы. После нашей работы они сверкали чистотой, а я смотрела на картины. Это опять же самообразование. Больше всего любила зал импрессионистов. Казалось, прыгнешь в эту картину, а там другая, совершенно замечательная жизнь. И всё впереди.
Вечером все собирались в театре. Валерий Романович так выстроил наши отношения, что не было ни героев, ни статистов. Сегодня, допустим, Витя (Виктор Авилов –  Т) играл Гамлета, а завтра какую-то маленькую роль. Может быть, в этом-то и секрет нашего счастья, тогдашнего. Мы сами строили театр, шили костюмы, по очереди мыли сцену.
 
- Почему сцену надо было мыть именно руками, а не шваброй? Это какая-то примета, или просто идея Валерия Романовича?
- Он учил нас все делать самим. А мыть сцену не шваброй, а руками – это правильно. Валерий Романович нас так воспитывал – если хочешь, чтобы было хорошо, сделай сам. У нас был график, и сцену мыли все по очереди. Знали каждую загогулинку, каждую щербинку. Мы могли пройти по сцене с закрытыми глазами. Раньше она была маленькой – ровно до «печки», так Валерий Романович называл опору, которая стоит практически посередине. Мы все делали вместе, и поэтому наш коллектив был очень дружным.
 
– И не удивительно, что в этом театре вы встретили свою любовь. Расскажите, каким был Виктор Авилов вне театра. На сцене и на экране он был просто каким-то магическим.
- В жизни он был полной противоположностью персонажам, которых играл. Любил тишину, рыбалку и уединение. Любил читать, трудно было представить Витю без книги. Театр «заставляет» людей образовываться и стремиться всю жизнь к новым знаниям, которые помогут ему быть непохожим на себя.
В нашей семье не было быта в прямом понимании этого слова. У нас был театр. Мы просыпались, детей отводили в сад, в школу, и бежали в театр. Некогда нам было понимать, какие мы в быту. Приготовить обед, постирать – это моя забота. А его забота?.. Со временем я поняла, что не надо его ни о чем просить. Пусть он учит тексты и играет на сцене. Как он это может.
 
- Но вы в театре тоже были заняты практически во всех постановках. Помните свою первую главную роль?     
- Конечно. Это была Жанна д’Арк в спектакле «Жаворонок» Жана Ануя, который поставил Валерий Романович. Этот спектакль не отпускает меня всю жизнь. И со временем я стала понимать, какое счастье подарил мне Белякович, доверив  эту роль. После премьеры зрители еще больше полюбили наш театр.

 - Ваш театр очень много гастролировал и по стране, и за рубежом. Вы были, и в США, и в Японии...
- В Японии на гастролях театр был много раз. А когда мы возили туда «Гамлета», то жили там три месяца, объехали всю страну. Еще у нас был спектакль «Ромео и Джульетта», где семья Ромео – русские, а семья Джульетты – японцы. У нас был потрясающий Ромео, а Джульетта – такая изящная фарфоровая куколка. Глядя на них думаешь о вечной любви, над которой не властно ни время, ни люди. Это был необыкновенный спектакль. Японские артистки выучили русский язык и говорили с нами по-русски, когда мы приезжали в Японию. Потому что они полюбили всё, что делал Валерий Романович. И спектакли, и актеров и тот мир, который мы им дарили на то время, пока были там.
Была еще одна волшебная поездка, когда Валерий Романович ставил спектакль «На дне» с японской труппой. Он сказал, что надо создавать атмосферу русской ночлежки, русского дна. Поэтому взял Дениса Нагретдинова с баяном и меня, чтобы пела дурным голосом, и японцы понимали, что такое русский разгул. Мы с Денисом сначала пытались учить текст на японском языке, но переводчик сказал: «Пожалуйста, только не это. Говорите по-русски».
 
- Вы сыграли в театре множество ролей. Есть среди них любимая, такая, какой была Жанна д’Арк?
- Например, роль Розы Рябоконь в спектакле «Баба Шанель» Николая Коляды. Это удивительный спектакль и, прежде всего, потому что ребята, которые там работают – они все гении. Валерий Романович всегда работал с нами так – угадать, дать тебе возможность подумать, проявить себя. Он делал актеров счастливыми, раздавая щедрые подарки в виде таких ролей.
Куда бы мы с этим спектаклем ни приезжали, всегда были восторженные отзывы. Когда выходят люди, довольные тем, что они провели вечер в театре – это просто праздник.
 
- «Баба Шанель» вызывает бурю эмоций. Сначала безудержно смеешься, а потом еле сдерживаешь слезы...
- Да, я с вами согласна. Но какая жестокость по отношению к моей героине. Ведь я выхожу на сцену в середине спектакля, когда зритель уже полюбил этих бабушек. И вдруг появляюсь я – тварь такая, которая рушит их мир, обижает. Возникает такая волна ненависти к Розе Рябоконь. А я в ответ защищаю свою героиню и начинаю противно петь, еще больше раздражая весь мир.
Как я завидую зрителям, которые после «Бабы Шанель» могут выйти из театра и еще долго быть под впечатлением от увиденного. Знаете, однажды, когда Витя играл Мольера один зритель ушел из театра, забыв надеть пальто. Он вышел из зала потрясенный, и раздетый пошел до метро, в мороз. Он забыл обо все на свете. 
Я бы хотела быть счастливым зрителем. Посмотреть Спектакль, как человек, случайно попавший в Театр на Юго-Западе и навсегда остаться влюбленным в этот театр.
 А впрочем, я могла бы про себя ничего не рассказывать. Достаточно прочитать стихотворение Булата Окуджавы:
Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.
Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.
Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.
Плачет старушка: мало пожила…
А шарик вернулся, а он голубой.
 
Как это похоже на мою жизнь…

Оригинал статьи можно прочитать здесь