Руководителю и создателю московского Театра на Юго-Западе Валерию Беляковичу 50 лет. Запаса энергии у режиссёра больше, чем у всей его труппы. А мальчишество и непредсказуемость никогда не дадут ему почивать на лаврах. Ученик Бориса Равенских, человек заводной и темпераментный, он мало изменился со времён бесшабашной востряковской юности.
Это громогласный гигант, который из всех видов одежды предпочитает джинсы и майки, обнажающие мощные бицепсы, - подобен человеку Ренессанса. Судите сами. Он и режиссёр, и актёр, и художник, преображающий скупое пространство сцены, и хореограф, и писатель, по-андронниковски читающий свои рассказы, и поэт, и живописец. Он сам подбирает музыку к постановкам (а музыка в его спектаклях – сильнейшее средство), собирает коллаж из десятков дисков, сам пропускает через себя поиск литературы, выискивая актуальное и открывая имена.
Театр на окраине Москвы он поднимал с нуля, таская в свой дворницкий подвал старинную мебель с окрестных помоек. Заряжал любовью своё первое актёрское поколение, строившее театральный дом собственными руками, работавшее первые годы адски, самоотверженно и бесплатно. Получал диплом учителя литературы и режиссёрского факультета ГИТИСа. Он ставил булгаковского "Мольера" – спектакль об актёрском братстве и о жестоком противостоянии художника и власти – так, что зрители забывали одеться, уходя в холодную ночь. Об обращался с драматургией Гоголя с такой свободой, что впервые мы умирали от гоголевского юмора на Юго-Западе, а не на лекциях по русской литературе.
Ему удалось в годы махрового застоя выпустить "Дракона" Евгения Шварца. В восьмидесятые за постановку "Носорогов" Ионеско театр запросто могли закрыть и разогнать. Теперь Белякович играет "Король умирает" того же Ионеско – жесточайшую пародию на нашу катастрофическую жизнь, в которой кабинет министров, находящийся в отпуске, ловит рыбу руками, чтобы накормить население, постоянно идут кислотные дожди, а у соседей – вечная весна и коровы телятся три раза в день.
Театр на Юго-Западе, заслуженный ветеран студийного движения, в своё время был центром притяжения для неформальной театральной Москвы. "Юго-Западный" "Гамлет" (признанный всеми ведущими шекспироведами знаком восьмидесятых, как любимовская постановка на Таганке была символом семидесятых), "Вальпургиева ночь" Ерофеева (лучшая театральная интерпретация прозы Венички), "Калигула" Камю отличались первородством таланта, лаконичного и мужественного. Не случайно Театр на Юго-Западе всегда считался мужским: актёры-мужчины часто превосходили актрис. И сам Валерий Белякович, хоть и играл редко, принадлежал к числу лучших солистов. А недавно поставленные полярные спектакли – безысходно-философское "На дне", метафоричные "с ветерком, с матерком" "Щи" Сорокина и сказочная феерия "Сон в летнюю ночь" Шекспира – доказали неисчерпаемость его фантазии (одна из разгадок "юго-западного" секрета молодости).
Другой же секрет в том, что Белякович – человек непоседливый, стремительный и не признающий границ в пределах земного шара – знает, что мир наш удивительно мал. Поэтому, свободно перемещаясь между Америкой и Японией, где часто работает, и живя постоянно в России, он вслед за японцами относится к жизни, как к произведению искусства.
Он любит крупные масштабы большой сцены, поэтому двадцатилетие труппы срежиссировал на площадке МХАТа в Камергерском, где провёл публику по "этапам большого пути" своей маленькой труппы. Не отказывается и от приглашений на постановки в доронинский МХАТ – театр гигантов и лилипутов. Свой день рождения Валерий Белякович встречает в Пензе, городе весьма театральном, родине Мейерхольда, Белинского и Лермонтова. Тамошний драмтеатр – его приёмный сын (родной – "Юго-Запад"). Каждый год он выпускает там премьеру. Подарком к собственному юбилею он сделал спектакль "На дне". В Москве же мы гульнём на вечеринке только осенью.