«Я радуюсь своему возрасту», - призналась актриса Театра на Юго-Западе Карина Дымонт. В этом году первой Джульетте «юго-западной» сцены исполнилось 50 лет. 30 лет на любимых подмостках. Невероятная востребованность, нескончаемый поток ролей, искренняя любовь зрителей и коллег по цеху. Настоящее актёрское счастье в театральном доме, который построил Валерий Романович Белякович. Больше всего Карина любит говорить о Мастере Беляковиче, друзьях-коллегах и своей театральной семье, где у каждого есть ласковое домашнее имя.
- В Театре на Юго-Западе у всех актёров существуют забавные прозвища. Я слышала, как вас Валерий Романович называл Корочкой, а многие коллеги зовут Корью. Кто это выдумал и кто может вас так называть?
- Это придумал Валерий Романович. Когда я только пришла в театр, он нашёл для меня два имени. Первая – Корь, Корюшка и разные производные от него. Второе имя совсем домашнее - жена Микки Мауса. После ухода Валерия Романовича я уже женой Микки Мауса редко бываю, а Корь как-то зацепилась и осталась. У нас в театре все меня называют Корью, юные коллеги тоже. И мне это приятно.
- А откуда взялась жена Микки Мауса?
- Я точно не знаю, видимо, похожи глаза, улыбка, уши. (Смеётся.) Валерий Романович вообще любил всякие смешные звания-прозвания: у нас есть в театре девушка, которую он называл Подводная Лодочка.
- Вы пришли в Театр на Юго-Западе 30 лет назад. Всё, что у вас в нём сбылось, мы знаем. А было ли что-то, что не сбылось?
- Есть названия спектаклей, о которых разговаривали с Валерием Романовичем: «Лолита», «Анна Болейн». Что-то планировали с Олегом Анищенко, Олегом Леушиным, Максимом Лакомкиным. По разным причинам эти спектакли не случились. Я особо не сокрушаюсь об этом, ведь того, что состоялось, гораздо больше, и как знать, что ещё впереди. Я благодарна всему тому, что уже сбылось.
- Когда вы юной девочкой пришли в Театр на Юго-Западе, у вас сразу появилось ощущение, что это навсегда? Или в том прелестном возрасте о перспективах ещё не думалось?
- Мне с самого начала казалось, что мне очень повезло, и не было ощущения, что где-то лучше, теплее. Когда я заканчивала институт, то мы вместе, всем курсом, куда-то показывались. И меня даже приглашали в один театр, но я уже год работала на этой сцене и ни секунды не сомневалась в том, что здесь моё место.
- Вспоминается ли что-то из общения с Валерием Романовичем, что научило бы вас чему-то важному не только в творческом плане, но и в человеческом?
- Для меня Валерий Романович был примером во многом. Та простота, с которой он общался и с министром, и с мэром, и с дворником, и с артистами, производила на меня огромное впечатление. Он научил быть самой собой, хотя я не думаю, что это и сейчас у меня получается окончательно и бесповоротно. Мне кажется, что наш театр создан на огромной любви, и эти слова перестали быть для меня чем-то пафосным, литературным. Это вполне реальная вещь – театр, рождённый в любви. Любовь – она созидательна, на ней можно замешать очень крепкую, важную основу чего-либо.
- Мне нравится, что взрослея, вы в рамках одного спектакля просто и гармонично переходите из роли одной возрастной группы в другую. Какими двумя образами вы бы охарактеризовали состояние юной Карины, только что поступившей на сцену, и заслуженной артистки РФ Карины Дымонт в расцвете творческой карьеры?
- Юная Дымонт – это, конечно, Джульетта. Про современную Карину не могу сказать точно, просто не знаю. Чтобы понять, какая я сейчас, наверное, я должна отбежать от себя и посмотреть со стороны.
- Недавно вместе с Олегом Анищенко и молодыми коллегами Люсей Лазаревой и Максимом Метельниковым вы выпустили спектакль по произведениям Марины Цветаевой «Каменный ангел». То, что вы в нём делаете, - это высший пилотаж. Знаю, что творчество Марины Цветаевой вам особенно близко. Что вы черпаете из поэзии не только для сцены, но и для себя, для жизни?
- Мне кажется, поэзия наводит порядок в душе и в голове. Она, как водный фильтр, освобождает от песочка, камушков, ненужных листочков, веточек. Когда мы работали над «Каменным ангелом», я в очередной раз поняла, что большую поэзию можно бесконечно заново открывать, разгадывать. В ней узнаёшь многое в первую очередь о себе самом.
- В спектакле «Собаки» вы уже много лет играете Жу-Жу. Повлияла ли эта работа на ваше личное отношение к животным?
- По-моему, Валерий Романович делал его не столько о животных, сколько о людях. Все эти собаки – они как «ночлежные люди» в спектакле «На дне», каждый со своей судьбой. Важно, чтобы зрители, выходя с этого спектакля, не только накормили бездомную собаку, кошку или взяли кого-то из приюта, но и человека полюбили. Любого.
- Вы вступаете в чудесный возраст, когда сила и красота уже сочетаются с жизненным опытом, мудростью. Обычно вы производите впечатление человека очень спокойного, умиротворенного, все понимающего. Бываете ли вы эмоционально другой, что может вывести вас из себя?
- Другой, конечно, бываю. Из равновесия могут вывести, например, какие-нибудь пустяки, которые меняют привычный уклад. Я помню, как мы с актрисой Наталией Сивилькаевой сидели перед спектаклем и я вдруг сказала, как мне самой показалось, ужасно крамольную вещь: «Наташа, как мне не хочется играть спектакль!» А она и отвечает: «Радуйся! Значит, ты живой человек!» Так что я живой человек, нормальный. (Смеется.)
- В «Божественной комедии» Данте написал: «Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу…» Какой вы стали, «земную жизнь пройдя до половины», и где очутились?
- Я, наверное, стала спокойнее. И я по-прежнему в счастливом для себя месте, где когда-то очутилась.
- Представим себе, что Валерий Романович жив. Что бы вы спросили у него в свой юбилейный день рождения?
- Я бы спросила: «А что же будет дальше?» Я надеюсь, что у него была бы какая-то идея, работа. И мы бы что-нибудь сделали вместе.