Эпизод - нервная стремительная музыка Моцарта – затемнение – смена комбинаций роялей – свет – эпизод. Эпизоды становятся все короче – и под конец даже слегка начинает кружиться голова.
Темы, вокруг которых вертится сюжет, стандартны: талант, вино, женщины, бедность – «джентльменский набор» всех сюжетов о Моцарте. Однако пьеса нестандартным образом отвечает на ключевой вопрос мифа о Моцарте. По версии авторов, причины отравить несносного гения была у многих: у собственной жены (Татьяна Карпекина), у ученика Зюсмайра (Антон Хатеев), у Сальери (Евгений Бакалов), у друга Моцарта Хофдемеля (Евгений Панов), действующего от имени масонского ордена, недовольного тем, что Моцарт в «Волшебной флейте» позволил себе аллюзии на эту могущественную организацию… Впрочем, неудивительно, что такой Моцарт, каким его играет Сергей Казаков – резкий, грубый, колючий, злой ребенок – нажил себе столько врагов. А может быть Моцарт сам?.. Не исключено, что непосредственно в пьесе все эти версии выглядят одинаково вероятными. Но поскольку на сцене срабатывает не столько то, что говорят, сколько то, как говорят, из спектакля следовало, что Моцарта отравил его ученик Зюсмайр по наущению Сальери. При этом и сам Зюсмайр в накладе не остался, получив жену.
Пензенская «Поминальная молитва» - спектакль простой, без затей, но добротный и очень искренний. Возникали в нем и пронзительные места, благодаря Галине Репной (Голда), Николаю Шевкуненко (неудачник – Лейзер- Вольф) и Василию Конопатину – в этом спектакле неожиданно именно его Урядник, волей судьбы оказавшийся между двух огней , но не желающий зла ни «белым», ни «Красным», больше других чувствовал и переживал несправедливость мира. И тем не менее не раз на протяжении спектакля возникало ощущение раздвоенности: вот играют – и очень неплохо играют – актеры, а вот звучит – и звучит сам по себе – потрясающий, мощный текст Григория Горина. Впрочем, если на этом спектакле московские зрители – отнюдь не самая чувствительная в мире публика – не только искренне смеялись, но и плакали, торопливо смахивая слезу и сердясь на собственную слабость, - это и есть лучшая оценка спектаклю. Потому что театр, который умеет заставить зрителя сопереживать, есть театр настоящий.
Самый сложный, неоднозначный, но тем и интересный спектакль – «Иванов» в постановке Сергея Стеблюка. В нем ингредиенты упомянутой формулы смешались в причудливой пропорции, родив спектакль неровный, какой-то рваный, но цепляющий. Персонажи здесь существуют словно бы в разных системах координат: возможно, именно так режиссер изображает зыбкость мира, стоящего на пороге перемен. И атмосфера этого спектакля – плотная,»Мясистая», сгущенная – далека от чеховской прозрачности.
Здесь, похоже, все происходит не из-за того, что Иванов когда-то «надорвался», а исключительно из-за Сарры, из-за непростой любви-ненависти к ней Иванова.
У Иванова Евгения Бакалова лицо человека, много думающего и много страдавшего. Бакалов принадлежит к числу актеров, которые просто могут молчать на сцене, и на них уже будет интересно смотреть. Этот Иванов- загадка. Загадка и для себя, и для зрителей. Таковым он, похоже, остался и для режиссера. А рядом с ним – совсем земная Сарра (Татьяна Городецкая), веселая, солнечная, любящая жизнь – никогда не скажешь, что она больна. Лишь после того, как застает мужа на диване с Сашей, она ломается и сразу становится невыносимой.
Саша Татьяны Карпекиной – совсем не сильная, а обыкновенная симпатичная девушка. Она себе все нафантазировала: и Иванов совсем другой, и она не сможет деятельно любить – в спектакле это очевидно. И не из высших соображений выходит она за него замуж, а из-за непонятного каприза. Чем такая Саша могла зацепить Иванова – неясно. Но их отношения сомнений не вызывают, и от платонических они далеки: об этом можно судить по тому, как Саша общается с Ивановым и какими ловкими, привычными движениями она одевает его, явившегося к ней перед свадьбой слегка не в себе и раздетым.
Неожиданный, но очень интересный образ доктора Львова создает Андрей Аббасов. Его Львов – коротко стриженный, застегнутый на все пуговицы, в круглых очках с непроницаемыми черными стеклами, холодный и колючий. Это про него можно сказать: «Вы мне очень несимпатичны». Навязчив, резок, даже груб. Кажется, он не борется за правду, а ведет какую-то свою игру. И, как Иванов, выглядит неприкаянным: будто кто-то против воли заставляет его произносить все эти резкие слова.
В спектакле есть персонаж, которого нет у Чехова – мальчик лет тринадцати, который почти все время присутствует на сцене. Это он играет с Саррой, когда Иванов вечерами уезжает к Лебедевым. Это он в сцене: «Жидовка! Ты умрешь!» - когда Сарра бьется в истерике, бросается на неподвижного Иванова чуть не с кулаками, а потом берет Сарру на руки и уносит. Это он окружает ее нежностью и заботой, а после ее смерти повязывает поверх своей курточки крест-накрест, по-бабьи, серый платок и жмется, будто от холода. Этот мальчик любил и всегда будет любить Сарру. И этот мальчик – alterego, «светлая» половина Иванова.
Пензенский «Иванов» - из тех спектаклей, которые трудно сразу безоговорочно принять, но которые хочется посмотреть еще раз, чтобы что-то досмотреть, додумать, допонять. Да и сам Пензенский театр вызвал желание посмотреть другие его спектакли, ибо, не поразив открытиями, продемонстрировал очень достойный уровень театра – именно театра, а не набора спектаклей.