Московский театр «На Юго-Западе» не был в Петербурге очень давно. И вот он решил напомнить питерскому зрителю о себе, показав на сцене ДК «Выборгский» спектакль «Мастер и Маргарита» с Виктором Авиловым в роли Воланда…
- Виктор Васильевич, роль-то у вас в «Мастере и Маргарите» - рисковая! Далеко не каждый актер соглашается играть Воланда.
- Да уж. Я знаю три таких наименования в мировом репертуаре – «Мастер и Маргарита», «Макбет» и «Пиковая дама». Может, кто-то знает больше. Говорят, за них очень опасно браться. Чревато последствиями. Я, честно говоря, не задумываясь, приступил к работе над ролью Воланда. И только потом стал замечать какие-то роковые совпадения. Не знаю, можно ли это отнести к мистике или нет.
Мы репетировали сцену, где Воланд говорит: «Человек начнет управлять собой, другими распоряжаться, и вдруг у него – саркома легкого!...», и вдруг – звонок из Одессы: «Вить, приезжай на похороны! Слава (мой друг) умер! Саркома легкого!...»
- Как давно идет «Мастер»?
- Я не помню. Потому что спектаклей, ролей – такое количество! Мы же в 1993 году сдуру умудрились попасть в Книгу рекордов Гиннеса1 Как театр, имеющий самый большой репертуар в мире: у нас было пятьдесят четыре спектакля!
- Полтора десятка лет назад, отдыхая в Судаке, я впервые увидел артиста Виктора Авилова. И не в кино! Он тогда по крайней мере полдня провисел на скале!
- А! Было дело…
- …Режиссер объявлял перерыв, киногруппа устраивала перекусы, а он, как Прометей, оставался прикованным к скале. Вот только название картины я забыл. Что-то вроде: «Любить…»
- «Любовь к ближнему»!Да, провисел я там… В общей сложности два дня! В первый день страшно было, а на второй – пообвыкся. Хотя все равно неприятно было. Ноги очень уставали. Выбоины в скале были такие, что и на полступни не хватало. Правда, было углубление, которое в кадре я своим телом прикрывал. И когда на второй день уже совсем невмоготу на носочках стоять, я разворачивался и присаживался в это углубление.
- В кино вам часто приходилось рисковать? Есть трюки, которые не смогли осилить?
- У меня почему-то не получается дружба с лошадьми. На съемках «Узника» я скакал, мучился, а в фильм сцена не вошла! Хилькевич выкинул. Я неплохо плаваю. Предлагал режиссеру: «Хил, давай я сам погружусь!» - «Витя, даже не думай! Глубина погружения – 15 метров». А вот все проплывы под водой, естественно, мои. Я заныривал метра на два – операторы снимали. Плавал всегда сам. Снимали под Марселем, там где настоящий замок Иф. Ноябрь, холодина, ночь, темно… Моряки-французы стоят на палубе и смотрят на меня, как на идиота. А я в одежде в воду плюх! Операторы командуют: «Витя, отплывай!» На море тьма полная. Отплываю. «Разворачивайся! Пошел на нас!» Туда проплыл – обратно проплыл. «Витя, (есть у операторов термин такой – «Соринка»), Витя, соринка! Мы сейчас поменяем кассету. Еще дубль!» Опять отплываю метров на сорок от корабля, и вдруг – мысль: Средиземное море, Гибралтарский пролив, и – океан! А вдруг – акула? Ощущение не очень приятное, потому что ответа на вопрос, водятся ли в Средиземном море акулы, у меня не было…
- Виктор Васильевич, глядя на вас – в кино ли, в жизни, начинаешь подозревать, что в детстве вы были не пай-мальчиком.
- И позже не был! Вот оно все! Вот оно! (Показывает шрамы – на лице, на запястье, указывает на рубашку в районе живота) Вот от ножа закрывался! (Запястье.) Тут есть, тут есть, тут… Все пройдено! Друг у меня был. Володька, невысокого роста, так он шутил: «Видишь этот маленький кулачок, он многим запомнился!» И я бы мог то же сказать.
- Когда же вы остепенились?
- С возрастом у любого бесшабашного мужика происходит переосмысление ценностей. Он как бы сам себе говорит: «Ну сколько можно? Хватит!» И этот момент может наступить когда угодно, у кого-то – в тридцать лет, а у кого-то в заднице шило и до шестидесяти.
- Мы с вами говорим о конкретном человеке – Викторе Авилове.
- У Виктора Авилова – поздно, где-то в районе сороковника. После драки в баре. Нас было трое, а их – человек пятнадцать. Вот тогда-то мне и саданули ножом в запястье. Могло быть и хуже, если бы я не прикрылся рукой. Вот тогда-то я и подумал: если так будет продолжаться, могут чикнуть и посерьезней!
- Вы физически крепкий человек…
- С чего вы это взяли?
- Плечи вон какие!
- Это у пиджака плечи широкие, а он мне велик!
- Я хотел спросить, какими видами спорта вы занимаетесь или занимались?
- Никакими!
- Вообще?
- Нет, ну я любил во дворе в хоккей поиграть, в футбол. Но чтобы какими-то классическими видами спорта, вроде легкой атлетики, заниматься - такого не было.
- Зная о вашем шоферском прошлом, не трудно предположить, что машину вы водителю по Гоголю: какой русский не любит быстрой езды!
- В настоящее время у меня машины вообще нет.
- Что так?
- Собирался купить, и бабки были, да друзья-предприниматели попросили: «Вить, дай взаймы! Сделка на 24 миллиона долларов горит! А тачку мы тебе – за счет фирмы!» Покажешь пальцем, и через неделю тачка будет стоять в Москве под твоими окнами!.. Ну и дал я им денег! Дальше продолжать?
- Можно не продолжать.
- А вот и не угадали! Это не «кидалово»! Никто меня не собирается кидать, никто ни от кого не прячется. Димка, мой друг, регулярно звонит, объясняет ситуацию: «скачки», пробуксовки…
- А раньше машину водили на больших скоростях?
- Я же профессионал! МАЗы с прицепом водил.
- Многие ваши коллеги бахвалятся превышением скорости, ездой по встречной полосе и тому подобным. Дескать, гаишники узнают, прощают.
- Как у всякого человека за рулем, были всякие трения и у меня с гаишниками. Но чтобы на встречную полосу – зачем же так? Профессионал на это не пойдет. А превышение скорости?... Однажды из своего МАЗа с груженым прицепом я выжал на кольцевой дороге на мокром асфальте 115км/час. У водителя «Запорожца», которого я обходил на своей «дуре», душа, наверное, в пятки ушла. Но это, скорее, исключение из правил.
- Не знаю, женаты ли вы сейчас…
- Да. Третий брак.
- Знакомство с последней женой – романтическая история?
- Угу. И не могла не быть. Лариса, очень красивая женщина, блондинка. Чтобы вам проще было ее представить, скажем так: внешне – фотомодель. Она была замужем за моряком дальнего плавания. А романтическая история очень простая. Я доказал морячку, что нельзя такую красивую женщину оставлять по полгода одну!
- Но ведь и при вашей профессии – постоянные разлуки. Не может случиться так, что кто-то решит и актеру доказать, что нельзя женщину надолго оставлять одну? Не боитесь?
- Не боюсь. Во-первых, тогда Ларисе было 18 лет, а сейчас – 32. А во-вторых, любовь и верность уже годами проверены.