15 декабря московский Театр на Юго-Западе представил на суд зрителей эксклюзивную постановку, которую не увидишь ни на одной российской сцене. Новая звезда юго-западного репертуара – трагифарс Петра Гладилина. «Zoofellini. Интернет и ТВ времен Римской империи».
У этого спектакля сложная судьба, как и у его первоисточника. Петр Гладилин писал и дорабатывал пьесу восемнадцать лет. Год назад он отдал ее в Театр на Юго-Западе, где уже давно с успехом идет его мистерия «Фотоаппараты». Валерий Белякович начал постановку, но не успел закончить.
После ухода Мастера, в день планируемой премьеры, театр устроил читку пьесы. Ученик Беляковича Олег Леушин с блеском провел моно – спектакль «Zoofellini», сумел создать особую атмосферу присутствия учителя и режиссера в зале.
Прошел год. Пьеса, начав свое собственное существование в тончайшем эфире драматического искусства, неуклонно напоминала о себе. В начале сорок первого сезона театра право ее постановки было отдано автору. Петр Гладилин начал репетиции, но за месяц до премьеры, по ряду причин был вынужден оставить режиссерское кресло.
Художественному руководителю театра Олегу Леушину пришлось энергично взяться за дело.
«Пьеса не отпускала — признался режиссер на премьере 15 декабря, – оставалось чуть больше месяца до выпуска спектакля, и я не сразу понял, с какой стороны к нему подойти. Обычно я начинаю понимать пьесу, когда есть звучание. Хорошо, что наш музыкальный гений Михаил Коротков (подбор музыки — засл. работник культуры Михаил Коротков) принес музыку, от которой я смог оттолкнуться. Мы начали репетировать. Гладилин писал пьесу двадцать лет, мы поставили ее за двадцать дней».
Драматургический материал шокирует не просто с начала — с названия. Запредельная концентрация пошлости и маразма выплескивается на зрителя из простенького, в сущности, сюжета. Этот парадокс представляется не случайным: похоже, автор произведения хотел донести свою нехитрую мысль до самого далекого от высоких смыслов homo sapiens.
Археологи выкапывают из культурного слоя времен римской империи …телевизор, компьютер и набор файлов. Остается только посмотреть, что же оставили нам в наследство представители этой, все еще не до конца изученной, цивилизации.
Гай Юлий Цезарь (засл. артист РФ Сергей Бородинов), устав от кровавых походов, подумал о душе и возжелал иной славы — чувственной и высокой. К достижению означенной цели понтифик идет привычным путем полководца и устраняет владельца влиятельного римского телеканала Помпея, чтобы завладеть его медиа-империей.
Оказывается, к тому моменту в Римском государстве уже существует разветвленная конкурирующая сеть телеканалов, и, разумеется, интернет. Соперником Цезаря на медиа-пространстве становится молодой, талантливый продюсер, держатель канала «Брут ТВ» – Брут (Владимир Курцеба).
Стартует захватывающее противоборство циничных зодчих всечеловеческой духовности.
Краткий постановочный период диктует свои условия-чтобы успеть сказать много, нужно прийти к лаконичной и четкой форме, полной вменяемой и интересной символики. Необычные режиссерские решения тут особенно ценны. Странное зоологическое название оправдывается уже в самом начале: в кромешной тьме вводный «закадровый» разговор археологов. В их руках по три фонарика, которые образуют внятный силуэт поросячьих морд. Речь пойдет о наших, современных свинячьих буднях у наркотически – притягательного голубого экрана или монитора компьютера.
Начинается праздник зрительского узнавания, понимания, считывания смыслов. Обрушивается шквал актуальной лексики, привычно – незаметной в повседневности бытия, но резко невыносимой в древнеримских реалиях: рейтинги, хиты, ротации, ток – шоу, фэнтези, «мыло», сериалы. Своеобразный квест размаскировки персоналий: не Эрнст ли, не Соловьев ли, не Бондарчук?
В помощь этой веселой эйфории весь знакомый юго-западный инструментарий. Сногосшибательный звуковой ряд с приливами «техно» и, едва ли не оперы, минимализм сценографии с широким утилитарным спектром эксплуатации немногочисленных декораций, прямой и «говорящий» свет (световое оформление засл. работник культуры РФ Вячеслав Климов). Костюмы и пластика в данном спектакле представляются особой темой. Смесь амуниции байкера, пришельца далеких галактик и компьютерного геймера (художник по костюмам засл. артистка РФ Ольга Иванова) обуславливает забавную «лунную» походку хореографических номеров.
На сцене буйство виртуальной действительности. Нашествие инопланетян или компьютерная игра? Прошлое, настоящее, будущее? И возможно ли будущее без багажа прошлого? К чему может привести цивилизация, набирающая невиданный темп: к уничтожению или прогрессу духовного и материального?
Драматург завернул все эти животрепещущие вопросы в оболочку самых отвратительных артефактов эволюции телевещания и прочих масс — медиа. Попытка исцеления шоком. По ходу пьесы нарастает и, в конце концов, зашкаливает степень противности и противоестественности происходящего. Тошнотворность рекой льется со сцены в зрительный зал.
Зрители смеются, потому что это преподнесено режиссером изумительно весело, потому что смеяться над собой в театре — привычно и не стыдно, даже если тебя без спросу сделали гоблином (массовкой в студии). Успокоительным солнечным лучиком пробиваются сквозь толщу медийного навоза святые имена Чехова, Горького, Феллини.
Великолепная россыпь актерских удач радует с начала и до конца спектакля. Цезарь и Брут в одинаковых плащах «с кровавым подбоем»: извечная борьба власти светской и церковной в наши дни поменяла позиции. Церковь слегка подвинулась, отдавая козырное место «зомбоящику». Два претендента на место «властителя дум» в бесцеремонной конкуренции за пропащие души. Сергей Бородинов играет смачно, с наслаждением проникая во все самые злодейские закоулки характера своего героя. Цезарь далеко не глуп, он взлетает на вершину своих замыслов, увлекая за собой зрителей. Творческое начало требует выхода, но солдафонские привычки, жажда денег, тщеславие «несут» его туда, откуда он мечтал вырваться — к убийствам, к дуэлям, к быстрому успеху при помощи игры на самых низменных человеческих чувствах. Впрочем, прикосновение к творчеству, пусть даже в форме корыстной и пошлой, дает свои исцеляющие плоды — вот уже и рука тирана потянулась к Горькому, захотелось узнать, можно ли без наркотиков и алкоголя стать великим, как Феллини.
Брут Владимира Курцебы молод, энергичен и проницателен. Он держит парус по ветру и не сомневается в том, что знает, как осчастливить массы. Обязательная голливудская улыбка медийного персонажа диссонирует с убийственно холодным взором, в котором скрытая мстительность и открытая готовность к устранению противника, даже если он — сам Цезарь.
Приближенный к диктатору Лициний — как всегда безупречная работа Андрея Санникова. Как бы ни хотелось очернить его героя — вассала и цесарского подпевалу, актер бережно охраняет воинское достоинство персонажа, его преданность и готовность идти с Цезарем до конца.
Противоположность Лицинию — Тарквиний Дениса Шалаева. «Каков поп, таков и приход» – гигант на пространстве масс- медиа, Брут мелок в сравнении с государственной величиной Цезаря. Достоинство его вассала давно под седлом, и медиа – магнат ездит на советнике, как на лошади.
Окружение главных героев создают репортеры (Фарид Тагиев, Александр Шатохин) и медиа – музы (Елена Шестовская, Ольга Авилова. Любовь Ярлыкова, Алина Дмитриева). В пластилиновых, шутовских образах репортеров- глашатаев весь набор телевещателей и «луковых голов» в одном томе.
Девушки характерно и пластично отдувались за все массовые сцены, изображая рабов и гладиаторов, центурионов и наложниц, создавая атмосферу, отмеряя ритм, творя загадочный коктейль из компьютерной игры и чудовищной реальности.
Благодатная тема пьесы оправдала многое — назойливый напор света и музыки, поток нарастающего маразма, вопиющую бездуховность персонажей, непробиваемую даже огромным желанием Цезаря прорваться к истокам истинных чувств.
И все- таки попытка драматурга ностальгировать по великим духовным ценностям из нашего недавнего прошлого с перечислением советской киноклассики выглядит несколько беспомощной вставкой в стройную ткань произведения. Отчего же тогда не вспомнить и самого Феллини, и мировую классику в целом, что было бы куда созвучнее теме и месту действия пьесы? Режиссер пошел еще дальше, заставив медиа-муз исполнить красивую, но неуместную в данном случае русскую песню. Олег Леушин объясняет это действие неким смещением в иную плоскость. По всей видимости, хотелось сделать красиво, но вышло « в огороде бузина, а в Киеве дядька».
Не на шутку разошелся режиссер и в финале, уводя актера и публику в пафос высоты недосягаемой. Цезарь, уже, впрочем, Брутом убиенный, вдруг начинает торжественный монолог о всех сущих богах, якобы тоже творящих свое шоу. Вся вселенная – шоу. Значит ли это – Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate («Оставь надежду, всяк сюда входящий»)?
Прогресс неуклонно меняет материю, все меньше книг в обложках, катарсиса в пьесах, томления души в фильмах. Стало ли искусство разменной монетой или уделом избранных? и разве не было так всегда – в Древнем Риме, как и в современном мире, который начался с распятия на Голгофе и с упорством продолжает распинать нас всех на экране плазмы?
Об этом новый спектакль Театра на Юго-Западе — хулиганский, красивый, жгучий, наболевший.
Оригинал статьи здесь