Добираться до театра на проспекте Вернадского, 125 из центра довольно утомительно и тем не менее я не могла удержаться от искушения побывать там, поскольку представленная в начале этого сезона инсценировка по роману Оскара Уайльда неоднократно привлекала многих режиссеров, сочиняющих свои версии о силе пагубной красоты, лишенной совести и чести.
Обычно за изысканной и эстетически пряной формой терялась «ариаднина» нить сюжета. В данном же случае, когда артисты обращались к зрительному залу и позицию своего героя высказывали напрямую, – смысл конфликта Белого и Черного, ассоциирующийся с белой и черной сторонами человеческой души, заключенными в Дориане Грее, как, впрочем, и в каждом человеке, был абсолютно понятен и на удивление актуален. Думаю, постановщик Олег Леушин (он же играет и инфернальное Белое) в своем выборе материала руководствовался весьма важной для него и для нас темой гедонизма как способа жизни, порождающего безразличие к судьбам других, особую исключительность и всеядность всего и вся, коль все позволено гламуру.
Эта тема в какой-то мере пересекается с идеей Ф.М. Достоевского, высказанной князем Мышкиным, о том, что «Красота спасет мир», но в «Братьях Карамазовых» Дмитрий говорит: «Красота – это страшная сила». И вот эту страшную силу вечной красоты, данной волшебной картиной художника Бэзила наивному Дориану Грею, постепенно превращающемуся в аморального типа, представляет особый интерес в спектакле Олега Леушина. Следуя природе двойственности человека, режиссер придумывает очень интересный ход. В то время, как на лице Грея прожитые годы не оставляют никаких следов, на живой картине, его двойник — артист Владимир Курцеба, как две капли воды похожий на Михаила Грищенко, неожиданно видоизменяется: появляется жестокая складка у рта, глаза стекленеют. По ходу действия скульптурный портрет дополняется новыми фигурами, теми, кого погубил развратный Грей, кто не устоял перед его чарами, приняв за прекрасного принца. Словно в страшном сне красные шторы раскрываются, и мы обнаруживаем новую жертву соблазнителя и обманщика. В живописный ад доверчивых грешников, в конце концов, попадает и сам художник Бэзил в исполнении Сергея Бородинова, артиста весьма мастеровитого, идущего не от характера, а от формы, а потому он больше изображает своего героя, чем проживает трагедию разочарования на сцене.
Совсем другое дело лорд Генри, он же воплощение черного зла, вечного искушения, подстерегающего слабого человека на пути к духовному совершенству. Фактически Фарид Тагиев, в недавнем прошлом артист русского театра в Баку, не только полностью заполняет нишу дьявольского мифотворчества, но и является той главной и страшной фигурой, которая раскручивает маховик стремительных событий, управляет скрытыми механизмами общества, напоминая искусного дирижера. Я бы сравнила его с Мефистофелем, по граммам забирающего у Грея наивность, чистоту и давая взамен спасительный цинизм, презрение к слабым и выгодность естественного отбора, где побеждает сильнейший.
Примечателен следующий факт: высшее общество, раскрывшее объятия приезжему юноше, притворно забавляется им, даже восторгается экземпляром чистейшей красоты, но стоит кому-то нарушить правила игры светского бомонда, как загорится красный свет. Здесь не принято выставлять свои чувства напоказ. Низменная страсть и подлость скрываются под покрывалом благонравия. Выгода – вот основной конек каждого сюда входящего. Что поначалу сильно смущает Дориана. Он искренне влюблен в молоденькую актрису Сибиллу Вэйн и готов на ней жениться, но его наставник лорд Генри спасает юного друга от роковой ошибки. И вскорости способный ученик понимает, что был очарован не столько девушкой, сколько тем прекрасным миром, который она изображала.
Искренность Алины Ивановой не вызывает никаких сомнений, и в то же время ее мелодраматизм отдает излишнем пафосом. А ведь последнее свидание с возлюбленным — это ни что иное, как расставание с жизнью, предчувствие конца, когда кричать нет сил, спазмы перехватили горло.
Вот вам и еще одна тема, прозвучавшая в спектакле: может ли условный мир театра сделать человека лучше? Оскар Уайльд со свойственным ему скепсисом и поиском вечной гармонии отвечает «нет». Почему? Да потому, что только личные страдания затрагивают в человеке потаенные струны, способные откликаться на боль и несчастья других. Ну а коль Дориан Грей бежит от самого себя в поисках вечного праздника, то его душа деформируется, и это отражается в изменяющихся чертах портрета-двойника.
Спектакль Театра на Юго-западе ценен еще и тем, что в нем нет разделения на главных персонажей и эпизодических, так как коллективное творчество не терпит разграничений по рангам. Без пластической, многофигурной массовки «Портрет Дориана Грея» (хореограф Сергей Захарин) многое бы потерял, а, может быть, вообще бы не состоялся. Так как заводные марионетки символизируют ту ярмарку тщеславия и ложных ценностей, куда попадает Дориан Грей и становится одновременно и ее кумиром, и проклятием. Ну и, конечно, музыкальное оформление спектакля Михаила Короткова, это своего рода сложная драматургия света и тьмы, добра и зла, поселившихся в зеркальном пространстве сцены, отражающем наши лица.
Оригинал статьи тут