Свой сороковой сезон Театр на Юго — Западе открыл наново вымощенной сценой, а к закрытию, и это уже по — традиции, подготовил новый спектакль.
«Игроки» Н.В Гоголя, поставленные Валерием Беляковичем, успешно прожили в театре целое двадцатилетие, но в 1999 году постановка была снята с репертуара. Юго — Запад славится тем, что удачные и полюбившиеся спектакли почти всегда возвращаются на подмостки обновленными. Ранее к переосмыслению своих собственных работ подходил сам Мастер. После его ухода эстафету подхватил актер и режиссер Олег Анищенко.
Предпремьерный показ его нового спектакля «Игроки» состоялся 26 июня.
В юбилейный год театр полюбил новомодное слово «ребрендинг», под которым подразумевается переосмысление всего, что произошло за эти годы и, главное, поиск новых форм работы и жизни театрального оргнизма.
Что же, как известно — «в сорок лет жизнь только начинается»! Впервые в истории театра показу спектакля предшествовала пресс — конференция — презентация, устроенная для журналистов. Художественный руководитель театра Олег Леушин признался честно:
«Для нас это совершенно новый формат, мы никогда не проводили ничего подобного, не знаем сами, почему — по скромности, неопытности? Таких пресс — конференций на предпремьерных показах до сих пор у нас не было, но мы решили попробовать, все ведь так делают, чем мы хуже других?».
Пресс-конференция прошла в лучших традициях Театра на Юго — Западе — без излишнего серьеза, с шутками, веселыми воспоминаниями и признаниями.
Перед журналистами выступил режиссер — постановщик спектакля Олег Анищенко. Он подробно рассказал о том, как возникла идея постановки «Игроков» и почему в афише стоит ремарка «Версия Олега Анищенко»:
«Почему слово – версия? Мы старались очень бережно относиться к Гоголю, но нам было интересно вынести историю за контекст времени, поэтому нет ни цилиндров, ни иных костюмов той эпохи. Нам хотелось раскрутить саму проблему, которую мы там изучали. Но мы постарались сохранить некий дух Гоголя, как он нам представляется, насколько мы его понимаем. Начался это спектакль необычно, а именно с моего музыкального пристрастия. И это пристрастие — Инна Желанная. Мы знакомы страшно давно. Лет 10 назад мы разговорились на концерте, что было бы неплохо сделать какую — то театрально- музыкальную штуку: взять песни Инны и добавить туда театр. Я подумал, что с этими песнями соотносится и мне показалось, что в них есть какой — то русский народный мистицизм. И как только я для себя это определил, сразу в голове появился Гоголь, «Игроки». Это было много лет назад. Идея лежала, лежала, и я ее не реализовывал по разным причинам. В этом году так сложились обстоятельства, что эта задумка реализовалась. В это же время, с разницей в месяц, Инна тоже выпустила свой новый проект, который называется «Вилы». Когда я его увидел, то подумал, что эти два представления можно показывать, как две серии — настолько они схожи. Возможно потому, что в моем проекте ее музыка и у нас один хореограф. Получилось два очень близких по духу произведения, хотя тау Инны, конечно, больше музыки, а здесь больше театра, но в целом все это созвучно.
Мы начали делать спектакль, и для нас это была большая ответственность, ведь после ухода Валерия Романовича Беляковича это первая постановка на большой сцене. Здесь уже шли «Игроки», в 1999 году их сняли с репертуара, но это был потрясающий спектакль. Именно поэтому мы ответственны перед собой, перед Валерием Романовичем, перед людьми, которые видели старый спектакль, перед людьми, которые в нем играли. Нам очень интересно, что получилось, но нам кажется, что мы не могли сделать чего — то принципиально отдельного, потому что мы ученики Валерия Романовича, и мы надеемся, что не выбились за рамки традиций нашего театра».
У Вячеслава Гришечкина, сыгравшего в спектакле В. Беляковича роль Кругеля, всегда в запасе есть забавная история из прошлого. Актер вспомнил, как репетировал роль, не прочитав пьесы, и в самом конце репетиционного периода случайно выдал сам себя режиссеру. На это Олег Анищенко заметил, что он — то заставил всех актеров дочитать текст пьесы до конца.
Главная роль Ихарева досталась молодому исполнителю, студенту курса В. Беляковича Владимиру Курцебе. Очевидно волнуясь, актер признался:
«Груз главной роли — это приятный груз, к этому всегда стремишься. Так что, спасибо за доверие, надеюсь, я его оправдал. Спорных моментов во время репетиций у нас не было, я абсолютно доверял режиссеру. Прошлого спектакля я не видел, только небольшой фрагмент и, конечно, трактовка образа Ихарева у нас совершенно другая».
Режиссер поддержал своего дебютанта:
«Это очень трудно — тянуть на себе весь спектакль, ведь герой ни на минуту не уходит со сцены. Мне кажется, что Володя с этим справляется, может, не идеально пока, но нет предела совершенству!».
Исполнитель роли Швохнева Антон Белов пришел на пресс- конференцию с колодой карт, с которыми не расстается последние два месяца. Антон рассказал о том, что случайно попал в спектакль, так как планировавшийся на роль Дмитрий Гусев вынужден был от нее отказаться из-за съемок в фильме. Роль пошла не сразу, но дружелюбная атмосфера репетиций Юго — Запада всегда передается, как исполнителям, так и спектаклю:
«Атмосфера нашего спектакля родилась на репетициях — мы всегда репетируем весело, друг другу помогаем, придумываем вместе какие — то новые фишки, образы продумываем Репетировать в нашем театре очень легко и интересно».
Вопроса журналистов о картах Антону тоже не удалось избежать. Он признался, что никаких особенных уроков карточных трюков не было. Все, что зрители увидят в спектакле, выучено по видео из интернета.
Режиссер добавил, что карты в данной постановке являются скорее фоном, оттеняющим действие,поэтому искусных карточных фокусов не потребовалось.
Сюжет «Игроков» о том, как «вор у вора дубинку украл» входит в знаменитый ряд «бродячих», бесконечно кочующих по сцене, экрану и страницам всемирной литературы. Все вместе они образуют своеобразный «парад мошенников», «сравнительно честно» отнимающих деньги у населения.
Пьеса невероятно сценична и пластична. Ее общечеловеческая суть и явственная мораль позволяют свободно распорядиться сюжетом, располагая действие в любых обстоятельствах места и времени. Тем более, что где бы ни устроил своих героев автор спектакля, пикантный гоголевский текст с блистательными диалогами никак не даст ошибиться в их происхождении, а также в столетии и местоположении происходящего на сцене.
Режиссер не скрывает своего личностного подхода к пьесе, как в ремарке — «Версия Олега Анищенко», так и в жанре — из комедии он делает мистический триллер. Желание приблизить постановку к современному зрителю привело к некоторым вторжениям в гоголевский текст, который автор спектакля насытил актуальной лексикой — туризм, день Нептуна, аниматоры и проч. Главный герой, Ихарев (Владимир Курцеба) появляется на сцене с чемоданчиком, похожим на ноутбук. К счастью, ничего, что противоречило бы органике пьесы, все эти новации не несут, это, скорее штрих, наметка, намек. Уже в следующих сценах зритель начисто забывает о времени в целом, потому что оно исчезает и растворяется в действии, тексте, интересных режиссерских находках и впечатляющих образах, созданных актерами.
Спектакль — абсолютное «дитя» Юго — Запада. Нет смысла и намерения сравнивать его с постановкой Валерия Беляковича, но за сохранение стиля и духа театра, им созданного, хочется поблагодарить автора новых «Игроков». Рука Мастера, его способы сценического выражения и подхода к композиции мизансцен узнаваемы и убедительны, начиная от пластики движений (хореограф Артур Ощепков), заканчивая контрапунктами световых решений (художник по свету Анатолий Докин). Искажающая лица подсветка снизу, эффектные передвижения по сцене скупых декораций и, «в яблочко» точное, использование в сценографии больших плоскостей очень удачно вплетены в канву спектакля и в данном случае не стали чем — то вторичным, скорее — традиционными приемами, «фишками» Юго-Запада, наработанными еще Беляковичем.
На сцене — игорные столы — конструкторы и огромные щиты — карты, на которых все актеры поочередно принимают позы хитрованов — джокеров. Эта основная, но не единственная аллегория постановки, стремящаяся к созданию атмосферы. Есть еще девушки Нави (Любовь Ярлыкова, Вероника Саркисова, Алина Дмитриева, Ксения Ефремова) — тонкие создания эфирного мира, которые сопровождают героев в их деяниях, превращаясь то в русалок, то в гетер — искусительниц, то в панночек. Эти девушки — те еще штучки! Своей потусторонностью, ворожбой они на добрую половину «делают» весь спектакль, как и песни Инны Желанной — колдовские, манящие, погружающие в тину болотную греха. Мистическое настроение Купаловской ночи, присущее гоголевской прозе, ритмичные заговоры — заклинания, произносимые со сцены, кликушество игорного разгула, ломающее тело и психику пронизывают весь спектакль и обволакивают туманом — дурманом его героев и зрителей.
В спектакль введены также интересные трюки соседствующего вида искусства — кинематографа. Застывшие кадры и даже их обратное движение подчеркивают и заканчивают мизансцены, придавая им оригинальную огранку.
Главными на сцене остаются все — таки актеры. В «Игроках» звезды и звездочки Юго- Запада показали себя мастерами гротеска, ведь драматургия Гоголя в этом смысле — вечная непаханая целина. Интересно, что каждый, то ли волею режиссера, то ли собственным мастерством и желанием нашел удобную и крепкую нишу своему образу. Так, Фарид Тагиев «вписал» своего плутоватого Алексея с его расписной физиономией и пластикой шута едва ли не в «комедию дель арте». Константин Курочкин, исполняя роль второго плана, Глова — старшего, не только точно уловил его помещичью мужиковатость, добродушную грубоватость, но и рассмешил брежневскими поцелуями, окончательно «сделавшими» образ.
Главные роли достались самым молодым и, более других, переживающим новизну момента Владимиру Курцебе (Ихарев) и Михаилу Грищенко (Глов — младший).
Ответственность, возложенная на юного студента Курцебу действительно велика, ведь его предшественником в «Игроках» был легендарный актер Виктор Авилов. Мудро не вступая ни в какие соревнования, молодой ученик Валерия Беляковича показал все блестящие навыки — энергию, чудесную дикцию, актерские приемы, еще не замученные штампами, но глаза его предательски скрывала тень, что не позволило зрителю уловить губительную страсть азарта, идущую изнутри. Поднажать на внутренний психологизм роли, выразить взглядом то, что передают трясущиеся от возбуждения легкой наживы руки, еще можно успеть до официальной премьеры спектакля.
Михаил Грищенко — актер яркой комедийной направленности. Играть записного дурня ему не впервой, и это он делает живо и отчаянно. На этот раз судьба предложила артисту образ эмоционально схожий с Дорианом Греем — от щенячье-трогательной беззащитности до взросления, осознания ужасного греха и потери. Все также, но в более сжатых рамках, отчего самым важным моментом роли стал именно мгновенный переход — осмысление. Милое, наивное, беспризорное «Дядя Степа!» так и осталось бы основным окрасом образа, если бы молодому актеру не удался контраст резкого скачка персонажа от мошенника к жертве.
Животный крик Кисы Воробьянинова, разворошившего двенадцатый стул — вот грань, за которую удачно ступил Михаил Грищенко, вмиг перелетая из комедии в трагедию, увлекая за собой Ихарева, через минуту издающего тот же крик, соединивший воедино двух несчастных соперников.
Несколько замечательных актерских работ заслуживают особого внимания.
Заслуженный артист РФ Сергей Бородинов (Утешительный) неизменно работает на внутренней сути образа. Он играет человека с двойным дном, персонажа, который и сам играет — как в карты, так и в жизни. Показать эту двойственность — искусство особого рода, ведь здесь нужно изображать одновременно и «отца родного — благодетеля» и злодея. Сергей Бородинов отлично использует всю эмоциональную палитру, мастерски соединяя натуральное, сквозящее во взгляде злодейство, с комичностью откровенного дуракаваляния.
Двум исполнителям удалось в этом спектакле перепрыгнуть самих себя и выйти из привычных игровых рамок. Антона Белова в роли Швохнева узнаешь не сразу. Артист не скупится на внешнюю изобретательность, делает образ запоминающимся и красноречивым. На пресс — конференции Антон признался, что роль «пошла» после примерки костюма. Подмечено точно, ведь клетчатый костюм давно стал визиткой шулера — достаточно вспомнить булгаковского Коровьева или кубистского Клетчатого из «Приключений принца Флоризеля». Однако, скрюченная осанка вечно подсматривающего через чужое плечо игрока, противный скрипучий голос, мимические причуды и сальные волосы живописуют образ не менее костюма. В результате получается персонаж наиболее гоголевский, с прошлым провинциального писца — конторщика, открывшего в себе талант карточного игрока.
Максим Лакомкин (Замухрышкин) появляется на сцене ненадолго, но необычайно колоритно. Возможно, это самый цельный образ спектакля, в котором интонации, мимика, жесты, говорят о герое так много, что краткость роли уже не имеет значения. Его Псой Стахич самый большой шулер из всех шулеров пьесы, наделен изворотливым умом и способностью к философствованию и резонерству. Еще один вариант игрока, которому и карты не нужны для достижения финансового успеха. Классический персонаж, наиболее полно направленный в сегодняшний день и уходящий в извечную безысходность русского взяточничества.
Остается вопрос — ради чего затеяна вся эта история? Неужели ради красоты аферы или «вакханалии азарта»? Если Гоголь насмехался над чиновничеством и ложными представлениями о чести, то не слишком ли это архаично для сегодняшнего дня? Несомненно, об этом думал и автор спектакля, который взял за основную мысль своего произведения идею вполне современную — зависимость, это игра, в которой «ставка — жизнь и ставка — смерть». Не потому ли так удивительно молоды оба главных героя спектакля? Один из них непростительно наивен. Другой обладает практичным умом, но еще не прожжен, как Утешительный, не скользок, как Швохнев. Оба дают себя обмануть, потому что подвержены сходному пороку, свойственному молодости, но и неистребимому в русском характере — желанию заработать побольше, не прилагая усилий. Зависимость — то же желание удовольствия без труда для души и тела.
И режиссер решается на полную авторскую переработку финала, где уже теперь все не по-гоголевски. Когда на сцене не на жизнь, а на смерть дерутся, аки молодые львы два прекрасных юноши, когда все заканчивается душераздирающими выстрелами и две жизни прерываются бессмысленно и нелепо — это даже не триллер, а самая настоящая трагедия.
«Игроки» откроют сорок первый сезон Театра на Юго — Западе. Первый сезон без основателя театра, без Мастера. Он ушел, но оставил достойных продолжателей своего дела, трудолюбивых и талантливых, тех, кому удается сохранить не просто театр, а Театр Валерия Беляковича.
Оригинал можно прочитать здесь