У него около сорока ролей в кино. Самый узнаваемый образ – это, пожалуй, подполковник Староконь в сериале «Солдаты». Самый серьезный – роль Лаврентия Берия. Чтобы походить на героя, актеру пришлось набрать десять килограммов и сниматься в рубашке на пару размеров меньше: ведь второй подбородок являлся неотъемлемым атрибутом внешности главного прислужника Сталина.
В юности этого актера сравнивали с Луи де Фюнесом, причем поклонники наперебой утверждали, что известный француз вряд ли смог бы повторить знаменитый монолог шварцовского Бургомистра: «Я – чайник, заварите меня» так, как это делал ОН – Вячеслав Гришечкин (далее – В.Г.).
На театральных подмостках вместе с Вячеславом Германовичем частенько можно увидеть и его коллегу. Участие в «культовых» фильмах и сериалах последних лет («24 часа», «Брат-2», «Маросейка, 12» и т.д.) дают право отнести этого артиста к числу людей, утвердившихся в своем ремесле. Мужская неотразимость многих его персонажей – свойство почти редкостное. Актер с удивительным мастерством наделяет их подкупающим обаянием, выразительностью, необычайно живым темпераментом. Речь идет об Александре Наумове (далее – А.Н.).
Мне посчастливилось пообщаться с этими замечательными актерами, когда они гастролировали в Витебске, представляя родной московский театр на Юго-Западе. Забегая вперед скажу, разговор получился серьезным…
- Вячеслав Германович, на Вашей персональной страничке все разделы заполнены, кроме одного – «Мыслишки»… Нет мыслишек?
В.Г.: Самому сайтом заниматься времени не хватает. Поэтому пригласил администратора, который пока входит в курс дела. А мысль одна: как бы выжить! Знаете, как Кобзон отвечает, когда его спрашивают: «Вы приедете к нам на концерт?». Говорит: «Если буду жив».
– Занимаясь педагогической деятельностью, Вы видите суть современных молодых людей. Какое оно, нынешнее поколение? Изменились ли студенты за три десятилетия?
В.Г.: Изменились. Мы тогда не думали о деньгах. Работали в основном за энтузиазм. Нынешнее поколение ленивое. Молодым спиногрызам нужны только деньги. Причем они не хотят мыть полы, устанавливать в театрах светооборудование, монтировать сцену, как делали в свое время мы. Им претит это. Они мечтают побыстрее сыграть в каком-либо сериале, чтобы «срубить» побольше «капусты».
А.Н.: Люди, попавшие в кино случайно, и некоторые студенты, которые снимаются чуть ли не с первого курса, нивелируют актерскую профессию. Ну, нельзя работать в кино на 1-2 курсах. В наше время мы на третьем отпрашивались на один съемочный день в каникулы. Нынешние же студенты на полгода берут академические отпуска для съемок.
В.Г.: А еще возмущает засилье платников. Я не буду называть педагога, у которого курс – 55 человек. Как такое возможно? Как он, как художественный руководитель, в состоянии каждого обучить? Зато ежегодно меняет джипы и прочее. Вот в чем ужас! У меня на курсе только одна платница (Вячеслав преподает в Волгоградском государственном институте искусств и культуры. – Прим. автора). Девушка позволяет себе пропускать репетиции, делать что угодно, потому что уверена: ее не выгонят… пока. Но потом она выйдет за ворота института и будет никому не нужна.
Если платники учатся, постигают азы профессии, тогда из них что-то получается, но не все же способные и талантливые. Даже фрезеровщика и слесаря можно научить по-разному в том плане, что у кого-то руки заточены под сверло, а кто-то сразу попадает в станок пальцами. Потому что вот (стучит по деревянному столу – Прим. автора).
А.Н.: Вопрос еще в том, сумеют ли студенты взять то, что им дает педагог.
В.Г.: В лучшем случае такие пойдут на панель…
А.Н.: Но зато с дипломом…
– А в смысле таланта молодежь не мельчает?
В.Г.: Если сравнивать, к примеру, с труппами театров на Юго-Западе, Ленкома, на Таганке, то сейчас трудно сказать: мельчает или нет. Поколение актеров сменилось. Последние ветераны сцены, мастодонты ушли, кроме разве что Юрского Сергея Юрьевича, моего учителя, Зельдина Владимира Михайловича. А новых как бы нет. А молодому поколению еще расти.
– А оно может созреть, если не трудится там, где приобретается бесценный жизненный опыт? Как новая смена может вырасти, когда у нее одни доллары в глазах?
В.Г.: Очень просто: когда страна встанет на ноги, когда появится герой, которому мы сможем посвящать романы, стихи, песни, тогда возникнет то самое чувство, называемое «патриотизм», которое сейчас напрочь отсутствует у молодежи, ни у 100 процентов, конечно, но у 80-ти.
Раньше я смотрел фильм «Коммунист» с Евгением Урбанским и плакал, когда он сосны валил. Для меня это было чувство патриотизма. Я писал письма в Генштаб с просьбой направить меня в Афганистан. Сейчас не знаю, кто подобное сделает: попросит, чтобы его отправили в горячие точки. Вот этого чувства патриотизма у нынешнего поколения нет, потому что нет героя.
У нас был герой, который погиб, – Сергей Бодров. Да, его персонажи убивали. Да, они стреляли. Но были за справедливость. А нынче сплошной пиф-паф. И делаем вид, что за справедливость.
– В России в настоящее время выпускается очень много фильмов. Есть ли среди них, на Ваш взгляд, хорошие?
А.Н.: Вопрос волнующий. В России теряется молодежная киношная режиссура из-за того, что добротные киноленты не являются коммерческими, то есть не приносят прибыли. Их снимают талантливые режиссеры, в них задействованы классные актеры, но эти картины, как правило, социальные, поэтому практически непроходимы в прокате. Увидеть их можно в Интернете. При этом и кинотеатры понять можно: где было государство, когда они выживали? Поэтому сейчас в прокат идут американские фильмы, на рекламу которых американцы дают деньги, а кинотеатры ничего не вкладывают, они просто берут деньги. Это такая кормушка, что если кто-то будет пытаться данный процесс бодать, он забодается бодать. И, к сожалению, репертуар российских кинотеатров не изменится в ближайшие 3-5 лет.
– Какие киноленты можете порекомендовать к просмотру?
А.Н.: Картину Бориса Хлебникова «Долгая счастливая жизнь», которая участвовала в феврале в Берлинском кинофестивале. Очень сильная, на мой взгляд. Далее можно назвать комедийную мелодраму Романа Каримова «Неадекватные люди» – неоднозначно хороший фильм. Трагикомедия режиссера Дуни Смирновой «Кококо» мне понравилась, но фильм на любителя. Историческая драма Андрея Прошкина «Орда». Правда, эта кинолента несколько другого формата, и она пойдет в кинотеатрах. Интересен и новый фильм Дмитрия Астрахана «Деточки».
– Вы любите российские сериалы?
В.Г.: Вы имеете в виду смотреть? Я вообще редко включаю телевизор, нет времени. Даже если идет моя работа, потому что насмотрелся, когда стоял перед микрофоном и озвучивал тех же самых «Солдат». Ну, что мне глядеть на Маклакова и кого-то там еще, мы шесть лет вместе на площадке были. Ну, правда, иногда, видя себя на экране, чуть-чуть замираешь…
– Когда смотрите свои работы, не возникает желание что-то исправить? После выхода фильма некоторые артисты, особенно молодые, говорят, что сейчас сыграли бы по-другому…
В.Г.: Мне кажется, что в большей степени – это понты. Извините за бульварный сленг. Я, например, отношусь к работе с точки зрения творчества: надо сделать хорошо – вот мое кредо, а не с точки зрения зарабатывания зарабатывания денег. Пытаюсь из любого материала, который мне предлагают, сотворить, грубо говоря, конфетку.
А.Н.: Иногда по прошествии многих лет смотришь старые фильмы, в которых играл совсем молодым, и думаешь: вот это да! Но тогда ты был другим, актеры, которые снимались с тобой, тоже были другими, и в тот момент картина была именно так задумана и снята. Что в ней менять? Чтобы я сыграл иначе? Кому это нужно?
В.Г.: Я не хвастаюсь, но моя первая художественная лента, в которой снимался, «Биндюжник и король» Владимира Михайловича Алейникова. Я там играл молодого человека. Рядом работали Евстигнеев, Джигарханян, Васильева, Карцев, то есть весь бомонд. Когда посмотрел картину впервые, был так рад, что увидел себя на экране. И, кстати, не заметил за собой ни одной ошибки. Я сказал себе: молодец!
А.Н.: Ну с такими монстрами сниматься, еще бы не молодец! (смеется – Прим. автора).
В.Г.: В кино работать сложнее, чем в театре, потому, что сначала снимается финал, а потом начало. И под занавес съемок иногда приходит мысль, что сейчас ты мог бы сыграть по-другому финальные сцены. Но, к сожалению, уже поздно.
– Нам, рядовым зрителям, кажется, что все зависит от актера, на самом деле всем правит режиссер?
В.Г.: Естественно. Когда режиссер приходит на площадку и точно знает, что будет снимать, кто и где будет стоять, знает задачу и то, к чему придет сцена – к слезам или смеху, тогда мы работаем и понимаем, чего он хочет. А когда артистам приходится за него выдумывать какие-то вещи, тогда начинается либо коллективное творчество, либо полный раздрайв, когда каждый тянет на себя.
– А каких больше режиссеров: тех, которые четко ставят задачи, или тех, которые рассчитывают на импровизацию актеров?
В.Г.: У меня было пятьдесят на пятьдесят.
– Скажите, за годы работы в театре изменилась ли публика?
В.Г.: Изменилась. Сейчас больше любят пошлость, так называемую клубничку. Но мне кажется, что люди ее уже наелись. В моем театре (Вячеслав является худруком Волжского драматического театра – Прим. автора) режиссер Саша Гришин поставил «А зори здесь тихие». Я понимаю, что это специфический район… Сталинград и так далее. Но в Волгограде публика встает, аплодирует, плачет.
А.Н.: Для меня вообще удивительно, что в наше время люди идут в театр, несут цветы…
В.Г.: Посмотрим сегодня (смеются – Прим.автора). А.Н.: Я зрителей очень люблю. Радует, что есть люди, которые живут театром. Я недавно сидел в кафе и слышал, как молодые девчонки, которым лет по 20-25, обсуждали разные постановки. То есть они ходят в театр. И для меня самое удивительное явление – это зритель.