«Горячее сердце» Островского – комедия известная, не раз на русской сцене сыгранная, не раз сценическую славу драматурга умножавшая. Достаточно вспомнить первое представление в Малом театр, бенефис П.М.Садовского в 1869 году или замечательный спектакль Художественного театра 1926 года, когда Хлынова играл Москвин, Градобоева – Тарханов, Силана – Хмелев… Имена-то какие!
Но вот пришло время осмыслить и нашу жизнь посредством этой комедии. Валерий Белякович, прочитавший пьесу в очередной раз и изумившийся: «Как свежо! Как колоритно. Ну просто с нас написано, да и только!»
Белякович уже поставил на сцене МХАТа имени М. Горького пять спектаклей. Но сказать, что новая премьера необычная, – значит, ничего не сказать. Такого на российской сцене еще не было. Удивительна и талантлива сама задумка спектакля: показать известный сюжет с помощью ожившей дымковской игрушки – именно так выглядят костюмы художника И.Бочоришвили. эти костюмы подчеркнули и сказочные народные мотивы, и остро сатирическую направленность спектакля, с доброй усмешкой обрисовавшего русский купеческий быт. К которому, по всему видать, мы возвращаемся.
Концепция спектакля Беляковича – это, как оказалось, никогда ранее не звучавшие ноты партитуры комедиографа Островского: столько неожиданных красок и нюансов появилось в ярком, смешном, добром, зажигательном спектакле. А как играют артисты! С каким весельем и куражом! С какой отдачей!
Театральная критика не раз отмечала в пьесах Островского особый тон, который необходимо найти актеру, чтобы уловить верно то главное, ради чего написана та или иная пьеса. Островский сам не раз писал об этом. Белякович внимательно прислушался к замечаниям драматурга и сделал акцент именно на тотальность комедии. Открылись новые, свежие, ярчайшие краски – ведь склад речи таких, например персонажей, как Параша (чудная, умная Т.Шалковская), основан на ритмах народной речи, в ней песня поэтической жизни, восприятия мира и Параши, и того же Гаврилы, натуры восторженной, поэтической. Стилистика Беляковича уловила это, обогатила спектакль, придала тексту комедии энергию одухотворенного звучания. По-разному может прозвучать сатира, тем более когда речь идет о таких вещах, как пьянство, мздоимство, разгул, разбой. Казалось бы , как решить проблему, чтобы сатирические стрелы достигали цели и чтобы не погрешить против правды жизни? Режиссер находит путь – он делает добрый, человеколюбивый спектакль, идет ли речь о разгулявшемся Хлынове или о сцене с лесными разбойниками. Сегодня мало-мальски современный режиссер решил бы сцену «Разбойники» так, как это во множестве мы видим на экранах: ну как же без вурдалаков, ведьм, кровопийц?
Оказывается, можно обойтись без них: у Беляковича из леса выходят милые, толстопузые то ли утки с красными лапотками, то ли ожившие чайники (читай, как читается). И хочется вторить режиссеру: ну что вы нас все пугаете?! Пуганые! Не боимся! Живем на своей земле и жить будем!
Предвижу, что напрочь забывший о народных традициях, а то и никогда не видавший дымковской игрушки соотечественник начнет ворчать, не сумев ни заразиться радостью народного праздника, представленного на сцене, ни услышать мудрого слова автора комедии, подсказывающего нам сегодня, как воспринимать эту «проклятую жизнь». Предвижу и восклицания «Балаган!», «Базар!» Что же, на народном гульбище был и балаган, и ярмарка, и Петрушка, незабвенный юморист русских народных праздников. Были, были пьяницы, иногда горькие. Но вот зачем они снова насаждаются «новым порядком»? Ведь и такой вопрос возникает у современного зрителя, когда вдруг увидит в образе Хлынова, скулящего от безысходной тоски, «нового русского» в колоритном исполнении Валентина Клементьева. И задумается зритель о судьбах сегодняшних, глядя на заплывшего от пьяного сна и все же деспотичного и жадного Курослепова в его далеко не пустом отчаяньи, сквозь которое пробивается истинно глубокое искреннее чувство. Да, именно такой смешной и трагической фигурой предстает перед нами Курослепов в исполнении народного артиста России Криворучко. Валерий белякович поставил перед собой и актерами труднейшую задачу – воплотить в театре красоту народного мировосприятия, исключающего слезливость и сентиментальность, и не только осуществил с блеском свою задумку на сцене, но открыл новые грани комедийного дарования великого русского драматурга.
А острое народное словцо, зажигательные мелодии, под звуки которых ноги сами идут в пляс, а замечательный, искрящийся, скорый на выдумку и фантазии огонь бурного артистического куража – одна только Лидия Матасова – фейерверк! А Максим Дахненко! Все это представление, спектакль в высшей степени отражающий само понятие театральности. Это спектакль о России, ее бедах и радостях, о всей сложности ее современного бытия. Это спектакль, о котором Николай Васильевич Гоголь с легким сердцем сказал бы: народность-то не в лаптях и сарафанах, в самом духе народном.