Елена Раскина • газета "Полярный круг" (Якутия) №4(113), январь 2004 года • 01.2004

Откровения графа Монте-Кристо. Интервью с Виктором Авиловым

Главная / Пресса / Сезон 27

Когда Виктора Авилова называют графом Монте-Кристо, он вздыхает или недовольно пожимает плечами. И не потому, что главная роль в фильме Георгия Юнгвальда-Хилькевича «Узник замка ИФ» не дорога ему как актеру. Дело в том, что в своей безмерной любви к этой роли Виктора Авилова зрители зачастую забывают о других его заслугах. И главная из них состоит в том, что Виктор Васильевич – гениальный театральный актер, в чем можно без труда убедиться, посмотрев хотя бы один из его спектаклей. Но в театральных кругах знают, что каждый раз, когда сезон подходит к концу, Авилов подумывает о… бегстве. Не всегда, конечно, а так, на месяц. Пожить в лесном замке где-нибудь в Сибири, половить рыбу в Якутии! И, главное, в одиночестве. Как Эдмон Дантес на острове Монте-Кристо…

- Граф Монте-Кристо когда-то уединялся на острове, подарившем ему имя и богатство. Не хотелось ли вам все бросить и уехать из суетной Москвы?
- У меня периодически возникает такое желание: уехать на месяц в избушку к егерю и пожить там. И чтобы это было на берегу Енисея или Лены. Собрать лесные ягоды, рыбу ловить. Ну, на охоту я бы не стал ходить.
На месяц я бы туда скрылся. Но потом все равно потянуло бы обратно - в Москву, на сцену. Иногда я устраиваю себе такое бегство. Вот, в последний раз пожил в Байдарской долине. И до сих пор с удовольствием вспоминаю об этом. Особенно, когда накапливается усталость.

- Виктор Васильевич, я знаю, что вы - специалист в области наладки систем контроля и автоматики. А еще - подрабатывали шофером. Как же вы "доехали" до сцены?
- Перед армией я окончил курсы шоферов. А после армии стал работать в научно-исследовательском институте по основной, полученной в вузе, специальности - наладке систем контроля и автоматики. Потом мне стало скучно работать в НИИ, и я пошел в шоферы. Таких людей, как я, в те времена называли летунами - мне не работалось на одном месте. К концу лета устраивался на работу, работал лето, осень, зиму и весну, а когда наступало лето, увольнялся. Главное, чтобы прогулы не превышали трех месяцев, тогда шел непрерывный стаж. Работал то в НИИ, то шофером.
А потом режиссер Валерий Белякович решил создать московский Театр на Юго-Западе и повесил объявление о наборе актеров. Пришли люди. Я-то пришел не по объявлению. Мы с братом Беляковича были из одной компании, на гитарах во дворах бренчали и учились вместе с первого класса. Тогда я бросил и шоферство.

- Значит, когда вы в сериале "Зимняя вишня" машину ремонтировали, то демонстрировали профессиональные навыки?
- Да, мне приходилось ремонтировать машину и на морозе, и на холоде. Я и сваркой занимался. Когда мы только делали театр, то каждое лето, как только сезон окончится, перестраивали помещение. Все приходилось делать своими руками. Вот тогда и пригодились некоторые мои способности. Я сварке не учился, но кое-что умею.

- Первый ваш спектакль, как я слышала, проходил на сцене сельского клуба. А где состоялся ваш киношный дебют?
- Да, со спектаклем все было именно так. Он проходил в поселке Мещерском, Московской области. Именно там режиссер Валерий Белякович, с которым я работаю много лет, поставил свой первый спектакль – «Женитьбу» Гоголя. Я играл Кочкарева.
А киношный мой дебют состоялся в Ленинграде – в картине «Господин оформитель». Потом, после небольших проходных фильмов, пошли «Граф Монте-Кристо», «Петербургские тайны», «Двадцать лет спустя», «Любовь к ближнему»… Но, что интересно, на «Мосфильме» я до сих пор не снялся, хотя всю свою жизнь прожил около этой киностудии Горького, расположенной на другом конце Москвы, но жил и живу около «Мосфильма». Такая вот странная штука!

- Некоторые известные театральные актеры принципиально не снимаются в кино. Вы, к счастью, не относитесь к их числу.
- С какой-то стороны я понимаю этих людей. Ведь для серьезного театрального актера, который свято относится к своей профессии, работать в кино - несерьезно. Если, конечно, человек имеет прекрасный репертуар в театре. Честно говоря, для хорошей творческой театральной личности сниматься в кино в некоторой степени противно. Это не работа - сказать начало фразы в одном городе, а конец - через несколько месяцев в другом. Другое дело, когда ты от и до спектакль отыграл. Это работа, вышак! А кино... В творческом отношении кино мало что значит.

- А как же такие великолепные фильмы, как "Узник замка Иф", "Господин оформитель"?
- Я сейчас говорю о творческой стороне вопроса. Объясняю точку зрения театральных актеров, которые отказываются сниматься. Но, если исходить из меркантильных соображений, то кино - это, во-первых, популярность, известность., а, во-вторых,  - деньги. С другой стороны, бывают интересные роли в фильмах по сюжетам классических произведений. Мне повезло, у меня были как раз такие роли. Дюма, Крестовский ("Петербургские тайны"), Грин ("Господин оформитель"). Крестовский, правда, не считается классикой, но Дюма - полноправная классика.
Правда, кто-то мне сказал, когда мы только начали снимать "Петербургские тайны": "Знаешь, Достоевский считал Крестовского своим литературным учителем". Действительно, они созвучны по настроению.

- И все же особой популярностью зрителей пользуется граф Монте-Кристо. Где проходили съемки этого фильма?
- Морские съемки почти все были в Крыму. А потом мы поехали в Марсель, там, где-то в 3 км от побережья, стоит скала, на которой стоит замок Иф. Его мы и снимали - внешний вид. А внутреннее "пространство камер Дантеса и Фариа сооружалось в павильонах Одесской киностудии. Возле замка Иф мне пришлось плавать в ноябре. Ночью, в холодной воде. Мы тогда снимали сцену бегства Эдмона Дантеса.
Знаете, сейчас в замок Иф туристы приезжают смотреть камеру Дантеса, и французы прибили таблички: "Камера Эдмона Дантеса", "Камера аббата Фариа". Кстати говоря, у Дантеса и Фариа есть исторические прототипы.
Потом, в Париже, мы снимали виды, улочки, а в мэрии - сцену суда над Андреа Кавальканти. По киношным меркам в этом фильме все честно и четко. Хотя "парижские" дворцы мы в наглую сняли под Петербургом - Екатерининский, Павловский. Любой ленинградец может сказать: "Ну, ребята, и Францию вы нам показываете!"

- В фильме Юнгвальда-Хилькевича «Двадцать лет спустя» вам удалось внушить зрителям сочувствие к зловещему Мордаунту – сыну миледи Винтер. Неужели этот мститель с вашей точки зрения достоин такого же уважения, как Эдмон Дантес?
- Видите ли, мне Юнгвальд-Хилькевич грубо, но доходчиво сказал по поводу Д Артаньяна и его друзей: «Витя, четыре козла убили твою мать. Кто они для тебя? Козлы, самые натуральные козлы. Вот от этого и будем плясать». Так что с точки зрения Мордаунта его месть – вполне справедливая. Наверное, он не мог поступить иначе.
А вообще есть такой закон театральный: играя злодея, ищи в нем доброе, и наоборот. Я даже в Воланде в спектакле нашего Театра на Юго-Западе «Мастер и Маргарита» ищу доброе начало, хотя по христианской версии, по нашей вере, Воланд – это воплощение зла. Но Воланд ничего особенного не делает, больше шалят его ребята – Азазелло с Коровьевым.

- Вы как-то обмолвились, что многие вещи из классического театрального репертуара – «Гамлет», например, - для вас уже пройденный этап. А что же не пройденный?
- В нашем театре идет «Гамлет», но я в нем давно не играю, мне уже впору играть не датского принца, а призрака. Наш режиссер, Валерий Белякович, хотел было восстановить старого «Гамлета», где я играл главную роль, но потом сказал: «Хочу с молодежью попробовать». Я ему говорю: «Хочешь, я сыграю. Не хочешь, не сыграю. Могу копать, могу не копать». А вообще могу сказать честно, Гамлет для меня – действительно пройденный этап. Мне все там понятно, каждая фраза, каждое слово.

- И все же, кого бы вам хотелось сыграть?
- Вот, к примеру, есть такая пьеса – она у нас была запрещена к постановке. «Носороги» Эжена Ионеско. Я там Беранже играл. Еще неизвестно, кого труднее сыграть – Гамлета или Беранже. Долгое время я играл Ланселота в «Убить дракона» Евгения Шварца. Мне совсем не нравится то, что Марк Захаров сделал с этой гениальной пьесой… Мы ставили по Шварцу. А Захаров за уши притянул пьесу Шварца к современной жизни, к нашей политике. А ведь пьеса просто потрясающая – там есть и мудрость, и глубина!
Я переиграл всего Гоголя, всю его драматургию. Вот сейчас Воланда играю. Жалко, что упустил в свое время, не сыграл Сирано де Бержерака. Но сейчас мне в этой пьесе Ростана все ясно – от и до. Наверное, по логике сейчас я мог бы сыграть короля Лира. Или Ричарда Третьего…

- Кстати о Воланде… Я знаю, что у вас есть актерская школа-студия на Патриарших прудах. Специально место подбирали?
- Нет, конечно. Это совпадение. Хотя воландовская линия тут все же прослеживается. Моя актерская школа существует уже второй год и работает при московском Театре «Киноспектакль».

- Говорят, этот театр работает в каком-то особом жанре, смеси кино и театра?
- Да, это совершенно новая форма театра. Люди из экрана выходят на сцену. Со сцены – на экран. Живой человек разговаривает с экраном. В общем, самые разнообразные трюки! «Киноспектакль» – самый нестандартный театр в Москве. Да и, наверное, во всем СНГ.

- В кино и театре вы часто играете мстителей. А сами предпочитаете мстить или прощать?
- Сложный вопрос. Не знаю даже, как ответить. Но я уверен в одном: зло должно быть наказано.

Елена Раскина • газета "Полярный круг" (Якутия) №4(113), январь 2004 года • 01.2004