8 августа 2013 года заслуженному артисту России Виктору Васильевичу Авилову (09.09.1953 - 21.08.2004) исполнилось бы 60 лет.
Авилов стал героем целого поколения, фигурой, значимой не только для отечественного, но и для мирового театра. Крупнейший шекспировед А.Аникст назвал его 2Гамлетом 80-х". Зрители Америки и Японии, Израиля и Голландии, Италии и Австрии понимали Авилова без перевода. Его сравнивали с Владимиром Высоцким и Максом фон Зюдовом, писали о его "незабываемой" внешности и медиумических способностях. Каждый свой спектакль Авилов играл, как последний, считая "эмоциональный взрыв" нормальным состоянием и для актера, и для зрителя. В одном их давних интервью он говорит: "я вижу моих героев спокойными, очень простыми, без котурнов, без позы, искренними и сердечными, но с большой внутренней силой. От них, по-моему, должен исходить свет. Я стараюсь передать зрительному залу добрую энергию..." Активная энергия добра - то, чего катастрофически не хватает нашему обществу.
26 мая в Малом зале Дома кино Союза кинематографистов России Гильдия актеров кино провела вечер из цикла "Чтобы помнили", посвященный Виктору Авилову. Был показан телефильм "Маскарад" (реж. Инесса Мамышева, Лентелефильм, 1990), последняя сохранившаяся копия которого была найдена в этом году в архивах 5-го канала.
7 июня в 19.00 в культурном центре "Булгаковский Дом" состоялся эксклюзивный показ рабочей телеверсии легендарного спектакля Театра на Юго-Западе "Мольер" (по пьесе М. Булгакова "Кабала святош"). С этого спектакля, поставленного В. Беляковичем в 1980 г. в память Бориса Равенских, Авилов начинался как актер.В январе - мае 2004 г. группой зрителей были организованы съемки спектакля для телевидения, причем Авилов являлся не только исполнителем главной роли, но и режиссером-постановщиком видеоверсии. Болезнь и смерть помешали ему закончить этот проект. Сегодня творческая группа волонтеров продолжает работу, материал смонтирован и находится на стадии пост-продакшн.
Театр на Юго-Западе начала 80-х годов прошлого столетия - тогда еще театр-студия - был явлением совершенно особенным. Не замечаемый тогдашней весьма влиятельной театральной критикой, а оттого и не посещаемый "театральной публикой", он стал кумиром молодежи, а затем буквально ворвался через черный ход - парадный ему был заказан (как можно пускать на "сияющие высоты" какую-то самодеятельность), - ворвался не куда-нибудь, а сразу в мировое театральное искусство. В 1987 году после триумфального "Гамлета" на фестивале в Эдинбурге английские газеты ми журналы вышли с портретами Авилова в роли принца Датского.
Сейчас, когда я вижу циклы телепередач или читаю статьи о театре второй половины прошлого века, о театре, с которым (в котором) прошла моя жизнь - не театроведа, не театрального критика, а просто театрала, - я удивляюсь, как можно было тогда, в период яркого и бурного расцвета Театра на Юго-Западе, когда в него буквально ломились зрители, а иностранцы, приезжая в Москву, просили отвести их в этот окраинный театр (скольких я сама приводила туда), как можно было не замечать его и почему и теперь, по прошествии лет, надо делать вид, что этого театра не было. Безусловно, минувший век ознаменован величайшими театральными достижениями, и это прекрасно, что нам сегодняшним рассказывают о "Мольере" в БДТ и сопоставляют его с "Кабалой святош" во МХАТе Ефремова, что подробно говорят об эфросовской "Женитьбе" и о Гамлете Высоцкого, не особенно удивляет и то, что в этом ряду оказались "Носороги" Ионеско в Театре у Никитских ворот, хотя поставлены они были значительно позднее, но театр Розовского все же был явлением того времени. Непонятно только, почему не упоминаются те же спектакли, шедшие в то же время в Театре на Юго-Западе; потрясающий "Мольера", оригинальнейшая "Женитьба" и плюс к ней все драматические произведения Гоголя, включая редко ставящегося "Владимира 3-ей степени". Не говоря уже о "Гамлете", которого так приняли в Англии, и о "Носорогах", поставленных в 1982 году и ставших одним из объектов жесткого постановления ЦК КПСС - вместе с "Борисом Годуновым" на Таганке и "Самоубийцей" Эрдмана в Театре Сатиры.
Звездой первой величины был на Юго-Западе Виктор Авилов. Ему были подвластны все жанры, все виды театрального искусства: от глубочайшей трагедии ("Мольер", "Гамлет") до умопомрачительной комедии ("Штрихи к портрету" по В. Шукшину, "Старые грехи" по А. Чехову), от романтической сказки ("Дракон" Е. Шварца) до острой сатиры ("Трилогия" по А. Сухово-Кобылину), от сверхреалистичного М. Горького (Актер в "На дне") до театра абсурда (Калигула в одноименной пьесе А. Камю и Беранже в "Носорогах" Э. Ионеско). Трудно даже сказать, в чем он был сильнее - в комических ролях или в трагедийных. Но одна его роль была вне сравнений. Однажды, случайно оказавшись рядом с ним за столиком в полупустом театральном кафе, я спросила, какую роль он любит больше всего. Я наверняка знала, что он ответит, и он ответил, ни на секунду не задумавшись: Мольера. Потом стал перечислять и другие свои прекрасные роли - и Гамлета, и Ланселота... Но первым был, конечно же, Мольер.
Валерий Белякович в своем режиссерском воображении создал объемный и многогранный образ булгаковского Мольера, и воплотить этот образ мог только один артист - Виктор Авилов.
Прочтение пьесы Булгакова даже в лучших наших театрах в застойно-подцензурное время было несколько односторонним: в ней акцентировалась тема - художник и власть, которая была тогда особенно актуальна. В Театре на Юго-Западе, маленьком коллективе, существующим под постоянным дамокловым мечом закрытия, долго не имевшем какого бы то ни было статуса или хотя бы могучего покровителя, эта тема получила продолжение: не только "поэт и царь" - творец и тиран сражались тут в неравном бою. Художник в данном случае отвечал не за одного себя, он отстаивал не просто свою свободу творчества, он был ответчиком за целый коллектив. Если он не отстоит себя, то погибнет не он один, а и те, кто вместе с ним, кто не могут без него, те, кого, выражаясь словами Сент-Экзюпери, он приручил. Он за них в ответе, и они, словно его дети, ждут его защиты. Ведь для них театр - это действительно "весь мир". И что же произошло? Мольер, их отец, не справился с взятой на себя ответственностью. Он в сущности виноват перед ними. Больше того: эта его вина усугубляется другой, страшной виной - кровосмесительством. И вот тут пьеса Булгакова вырастает до греческой трагедии. Именно так прочитывалась она в последней сцене спектакля Театра на Юго-Западе - сцене смерти Мольера, когда прерывающийся стук его сердца звучит грозно, как удары судьбы. Ведь его грех подобен греху царя Эдипа. Как Эдип, не ведая о том, вступает в связь с матерью, так Мольер, не ведая о том, женится на собственной дочери. Тема неискупимого греха и неминуемой расплаты за него проходила через весь спектакль и поразительно тонко раскрывалась Авиловым.
Однако Булгаков - не Софокл, и победа рока над человеком не представляется ему справедливой. Он в любом случае на стороне живого и страдающего, пусть и грешного человека, и потому роль рока в его пьесе отдана страшной, бездушной Кабале. И если ослепление и в сущности гибель царя Эдипа вызывает ужас, то к погибающему Мольеру испытываешь острое и глубокое чувство сострадания. Авилов играл последнюю сцену так, что невозможно было сдержать слезы. Я видела этот спектакль не меньше десяти раз, и уже в первом акте, как только на сцене появлялся Авилов в черном халате и колпаке и начинался спектакль, к горлу подступал комок, поскольку это было началом неминуемого конца, и Авилов умел сыграть и эту предельную тонкость - это предчувствие.
Виктор Авилов был великий театральный артист. В этом определении нет ни малейшего преувеличения. Грустно, что немногие это знали. И дело совсем не в том, что не додано ему славы или популярности - это пустое: сколько ему было нужно, столько он получил. Жалко, что не всем выпала радость видеть его на сцене. А это была огромная радость. И те, кому она выпала, все будут помнить эту игру "до полной гибели всерьез" и вспоминать этого необыкновенного артиста с благодарностью за подаренные им моменты истинного восторга.