Валерию Афанасьеву, актеру Театра на Юго-Западе, исполнилось 50. Постоянные зрители этого маленького, но невероятно популярного театра, лишь услышав фамилию, вспомнят страдающего Понтия Пилата из «Мастера и Маргариты», лукавого Полония в «Гамлете», отчаянно-мужественного и обаятельного Петруччо («Укрощение строптивой»), до слез смешного «Яичницу» («Женитьба»). Если перечислять все роли Валерия Афанасьева, сыгранные за годы работы в Театре на Юго-Западе, может не хватить места. Но каждый зритель непременно вспомнит те работы, что заставили пристально всмотреться в этого артиста и полюбить его.
Был еще большой и серьезный период в Театра им. Гоголя – здесь Валерий Афанасьев тоже играл много и успешно. Был еще и кинопериод, отмеченный и критиками, и зрителями. Так что юбилей артиста для него самого и его поклонников должен стать радостным – много сделано и, судя по планам Театра (а новый сезон отмечен интересной работой – Афанасьев сыграл Вершинина в чеховских «Трех сестрах»), еще немало будет сделано в ближайшее время.
В Театре на Юго-Западе, обладающем удивительной, завораживающей аурой, талант артиста раскрылся неожиданно – в каждой новой постановке Валерий Белякович как будто усаживал своих артистов, и нас, зрителей, на гигантские качели, совершающие свой полет от трагедии к комедии и обратно. Во всяком случае, Валерий Афанасьев, предельно загруженный в репертуаре, представал то персонажем комедийным, то подлинно трагическим. Спокойный, внешне невозмутимый, этот артист не одну меня покорил глубиной проникновения в характер, мастерским умением прожить жизнь своего персонажа словно на едином дыхании – стремительном, горячем, обжигающем.
Есть в репертуаре артиста и роли, которые мне особенно дороги, потому что именно в них, на мой взгляд, совершилось некое магическое попадание в самую сердцевину образа. Это – Гарольд Райен в пьесе Курта Воннегута «С днем рождения, Ванда Джун!», герой, проживающий какую-то особую, скрытую жизнь. Валерий Афанасьев сыграл здесь трагедию человека, отнюдь не по собственной воле оказавшегося в исключительных обстоятельствах, но принявшего их безропотно – как долг. Это – Понтий Пилат в спектакле «Мастер и Маргарита». Я видела его много раз, но всякий раз, словно впервые, до мороза по коже воспринималась сцена, когда «в белом плаще с кровавым подбоем 14 числа весеннего месяца нисана…» выходил на темные подмостки человек, мучимый не головной болью, не навязчивым запахом розового масла, а смутным, невнятным ему самому ощущением, что сейчас, здесь, при непосредственном его участии вершится нечто, чему суждено определить течение бытия.
И каждая сцена Пилата-Афанасьева, с первосвященником Иудеи, с Афранием, с Левием Матвеем, с Иешуа была и остается для меня отточенно-романной, максимально булгаковской, исполненной боли, тоски по тому несбывшемуся, что не сбудется уже никогда.
А можно ли не вспомнить о шекспировском Макбете, сыгранном Валерием Афанасьевым столь нешаблонно, необычно? Об этой его работе писали много, в том числе в связи с нынешним юбилеем, потому нет смысла повторяться. Но были и еще работы, которые дороги мне как зрителю, на протяжении долгих лет следящему за этой удивительной личностью – это и Лоренцо в «Ромео и Джульетте», мудрый, возвышенный, подлинно романтический, священник, которому не чуждо не мирское, нет, потому что оно суетно, а то высокое, что соединяет судьбы, что преодолевает земные пространства. Это и Сатин, «человек дна», сознательно ушедший из той реальности, где телеграфист может запоминать красивые слова, ничего ровным счетом не значащие в жизни, в которой гибнут любимые сестры. Это и задорный покоритель женских сердец Петруччио – покажите мне ту из Катарин, которую он не смог бы завоевать!
С юбилеем, с новым сезоном, Валерий! Пусть будет много сил для новых прекрасных ролей.