СВЕТЛАНА СОРОКИНА ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Полку телевизионных разбирательств прибывает. Телекомпаний РТС, производитель программ «Человек и закон», «Документальный детектив», решила выйти к зрителю с очередным юридическим изделием, на этот раз полусудебного свойства. 30 сентября на первой кнопке стартует проект под кафкианским названием «Процесс», в которой манипулятор Александр Гордон («Это программа о том, как человек может доказать что угодно, обладая лишь даром убеждения») и честный диджей Владимир Соловьев («Я никогда не стану защищать точку зрения, которой сам не придерживаюсь») станут отстаивать две диаметрально противоположные точки зрения на такие проблемы, как Чечня и погребение тела Ленина, приводя видеосвидетельства в защиту своего мнения. TV-Текст обратился к истокам жанра «телесудопроизводства» как на отечественном ТВ, так и за рубежом.
История становления жанра столь же витиевата, как и само российское законодательство. Все начиналось с несостоявшегося проекта киноассоциации DIXI «Светлана Сорокина представляет…», цикла из четырех программ в жанре ток-шоу, когда на «суд народа» - суд зрителей – планировалось выносить неоднозначные дела и ситуации.
В августе 1997 года разразился скандал между киноассоциацией DIXI и каналом НТВ: проект программы «приговор» (одна из программ цикла) был представлен на рассмотрение главному продюсеру НТВ Леониду Парфенову, но не был принят руководством НТВ. После чего он был предложен ВГТРК, которая его одобрила и утвердила Светлану Сорокину в качестве ведущей цикла. Позже продюсерская служба НТВ, отказав DIXI от дома, объявила конкурс на производство сходной передачи. А по сути – той самой. В результате конкурса победителем стала компания «Игра». 1 ноября 1997 года вышел первый выпуск программы «Суд идет» с Владимиром Ворошиловым в роли судьи. А проект программы «Светлана Сорокина представляет…» («Приговор», «Процесс», «Суд народа») после ухода Сорокиной из ВГТРК был «заморожен».
Руководство НТВ не устроил вариант программы, произведенный компанией «Игра», главным образом из-за манеры ведущего, В. Ворошилова, и производителем программы «Суд идет» стала телекомпания «Облик», а ведущим – Валерий Белякович. Но и «Облику» сверхразборчивое НТВ вскоре отказало. И в 1998-м НТВ решило заняться производством программы собственными силами, ведущим стал Дмитрий Муратов. После чего телекомпания «Облик» запустила проект-двойник «Слушается дело» на РТР (в программе-близнеце даже декорации те же – ведь делались-то они одними и теми же людьми).
Тем временем DIXI при участии Александра Гордона и Владимира Соловьева готовила для ОРТ свое ток-шоу «Процесс», аналогичное по замыслу программе «Суд идет».
Таким образом, многообразию (или единообразию) инсценировок «судов» на нашем телевидении зрители обязаны вегетативному размножению одной-единственной идеи, растасканной и экранизированной всеми каналами. Владимир Соловьев уверяет, что название «Процесс» означает «открытость темы» и непрекращающееся размышление над ней, а вовсе не очередной клинический случай сутяжничества. Но его с Гордоном программа все равно будет воспринята зрителями как суд и встанет на свое место в галерее юридических программ.
ПРОЦЕСС ПОШЕЛ…
Первые вопросы, которые возникают при просмотре подобных передач: насколько изыски драматургии соответствуют тонкостям реального судебного процесса и каково их утилитарное значение? В «СИ» и «СД» гражданские иски рассматриваются судом присяжных, которых берут за горло не бесспорные доводы защиты или обвинения, а собственные эмоции сострадания или негодования. Именно поэтому в действительности судья рассматривает не связанные с уголовщиной дела в одиночестве и тиши своего кабинета. Именно поэтому решение «телесуда присяжных» не только в любом случае необъективно, но и неадекватно тому общественному резонансу, которое оно вызывает. «Мы боялись навлечь на себя нарекания юридического бомонда, - признается гендиректор телекомпании «Облик» Татьяна Меньшикова. – Ведь подобные передачи – всего лишь постановка, имитация судебного процесса. Государственные правовые структуры, в частности, Палата по информационным вопросам, поначалу наотрез отказалась содействовать проекту «Суд идет». Но позже и они осознали, что это очень полезная практика. Люди видят, что любые конфликты можно решать цивилизованным путем, даже если в результате окончательное решение и не найдено. В каком-то смысле это пропаганда судов присяжных. Присяжные – общественно-ассоциируемые представители, глас народа». Едва ли. Зритель видит в присяжных неких случайных богов-вершителей, которые решают исход словесного боя двух риторов-адвокатов, руководствуясь обязательной в юриспруденции формальной логикой в последнюю очередь. Татьяна Меньшикова считает, что «появление программ, построенных на судопроизводстве, не столько модная тенденция, сколько дань реальности: формат «суда» - идеальный сценарий. Здесь присутствует состязательность сторон, интрига, трагедия, эмоции – бери и снимай». Все становится на свои места – создатели судебных программ обеспечивают себе рейтинг, эксплуатируя человеческий инстинкт сострадания несчастному собрату, судьба и достоинство которого зависит от воли случая.
…ИЗ-ЗА ОКЕАНА
Первые попытки телеэкранизации судебных разбирательств были предприняты на американских каналах еще в конце 70х. Позже, в 1984 году, возник телепроект «Бракоразводный суд», объектом исследования которого стали реальные тяжбы семейных пар по поводу раздела имущества и детей, конфликтные ситуации, которые были неразрешимы на добровольных бракоразводных отношениях. В шоу принимали участие действующие адвокаты и эксперты, супругов играли актеры. Вслед за «Бракоразводным судом» появились программы «Суд второй инстанции» и «Судья», где все действующие лица, включая судью, были актерами. Параллельно с инсценированием судопроизводства на американском телевидении выходила программа «Процесс» - документальные съемки юридических разбирательств. Необычайный интерес телепродюсеров к правовой теме породил даже специальный жанр – «Мировой суд», суд профессионалов, суд общественного мнения… Идеальный контекст для развития интриги – дворец Фемиды – с воодушевлением используется и в западном кинематографе. Развитие действия в стенах суда, эпизоды судебных заседаний в американском кинематографе, например, пользуются такой же популярностью, как эротические сцены или компьютерные эффекты. «Двенадцать разгневанных мужчин», «Присяжная», «Несколько хороших парней», «Народ против Ларри Флинта», «Филадельфия», «Адвокат дьявола», не говоря уж о телесериалах вроде «Убийства первой степени» или «Практики» – каждый их этих фильмов предлагает свое видение философии справедливости, но эксплуатирует один и тот же набор приемов, который понятен и близок рядовому американцу, ревностному обожателю и стяжателю правосудия.
БОГ НАС РАССУДИТ И НЕ ОСУДИТ
Для россиянина же отстаивать свою правоту в бесчисленных инстанциях занятие далеко не естественное: законы в России традиционно читали две группы населения – юристы, чтобы верно их толковать, и преступники, чтобы наверняка знать, сколько дадут. В остальном – «закон что дышло». Поэтому стремление авторов «судебных» программа придать огласку некоторым явлениям и гражданским делам выглядит как не совсем удачная попытка насадить в сознании россиян западную модель правовой культуры. Формула же нашего восприятия конфликта – бог нас рассудит. Поэтому в телевизионных судах так редко попадаются дела частных лиц, а куда чаще коллективные или абстрактные. Метростроевцы пытаются выселить беженцев из своего общежития. Бастующие у Белого дома шахтеры недовольны комментариями известного журналиста Андрея Черкизова. Нужна или нет смертельно больных эвтаназия. Легализовать ли рекламу алкоголя и табака на телевидении. Что делать с альтернативной службой в армии…
А если проблема внутрисемейная, интимная, человек, все же решившийся на видеотрансляцию своих переживаний, пойдет, скорее, в ток-шоу «Я сама», дабы не сталкиваться с формальностями судопроизводства, а просто душу излить.
«Очень сложно заставить человека говорить о своих проблемах прилюдно, - поделилась Татьяна Меньшикова.- Мы потратили безумные суммы на бензин для машин, которые встречали участников, которые так и не появлялись».
Итак, правовые шоу у нас явно плодятся. Сознание гражданского общества, казалось бы, формируется. Эфир очевидно заполняется. Но видимо, наш зритель, в отличие, скажем, от американского, еще не готов к правовым программам. Не готов обсуждать их темы с подругами и друзьями, не готов откликнуться всем миром. Что доказывают и невысокие рейтинги этих программ. Наш зритель сопереживает не рассматриваемому в них случаю, а эмоциям участников. И главное – у него возникает чувство неудовлетворенности: поднятая горячая проблема – будь то альтернативная армейская служба или эвтаназия – становятся шоу, а к широкому формированию общественного мнения так и не приступили. Проблема названа, «но счастлив ли народ?» как высказывался по сходному поводу классик-народный заступник.