На сегодняшней сцене нет места трагедии. Сознание современного человека претерпело немало изменений со времен античности или эпохи Шекспира. Потому нет ничего удивительного в том, что классическое произведение, появившись на современных подмостках, иногда меняет свое лицо до неузнаваемости. Режиссер ведет с драматургом диалог о жизни здесь и сейчас, приноравливая пьесу к нынешним реалиям.
Стиль бессменного руководителя Театра на Юго-Западе всегда славился одной характерной чертой: Валерий Белякович из спектакля в спектакль выступает не просто как режиссер, но и как соавтор. Он никогда не ограничивал себя в интерпретациях, и в его руках пьесы всегда превращались в новые, оригинальные произведения. Достаточно взглянуть на последние премьеры театра, чтобы понять: Белякович ни на минуту не изменил своей режиссерской свободе: «Карнавальная шутка» Гольдони из комедии положений превратилась в трагикомическую историю, в «Опере нищих» мешаются тексты разных драматургов.
Новый спектакль театра «Царь Эдип» естественно вписывается в этот ряд: Белякович не удовлетворился классическим переводом пьесы Софокла, в своей работе он обратился даже к вариантам подстрочных переводов.
«Эдип» Беляковича – совсем, не трагедия. Скорее это политическая драма с элементами триллера и детектива. Персонажи, произносящие античный текст, кажутся нам современниками, людьми с улиц сегодняшней Москвы: бытовые интонации, беглая речь напрочь убивают поэтическую красоту и возвышенность текста. Этого-то режиссеру и надо: его герои не из мира поэзии, они скорее из теленовостей, газет и сериалов. Эдип (Евгений Бакалов) – легендарный царь, освободивший Фивы от Сфинкса, - выглядит здесь типичным олигархом или политиком, влияние и слава которого уже клонятся к закату. Его свита (крепкие парни с бритыми затылками и сытые суетливые дельцы) похожа на команду менеджеров и пиарщиков, всегда чутких к конъюнктуре и держащих нос по ветру.
Богу в этой истории нет места. Оракул с его постоянно возносимыми молитвами – лишь правила игры; еще одно лицо, мощное орудие в политической борьбе. Умело его используя, можно легко устранить конкурента или слишком влиятельного и потому опасного соратника и покровителя. Храмом здесь служит рифленая стена жестяного забора – такие мы каждый день видим на стройках. Приближенные к царю упираются лбами в забор, торопливо вскидывают руки к небу, пытаясь договориться с божествами по-быстрому, по-деловому, не тратя слов и драгоценного времени.
Сам Эдип на фоне этой циничной, трусливой своры выглядит белой вороной, и особого сочувствия не вызывает. Конечно он – личность масштабом покрупнее, но так как Белякович ставит политический триллер, а не античную трагедию, то он не дает нам забыть, что власть притягивает к себе людей определенного толка и всех вяжет в один роковой круг.
Белякович органично связывает детективную историю с философскими размышлениями на тему государства, его необходимости и одновременной ущербности его природы, уходящей корнями в человеческие слабости и пороки. Его Эдип, поверженный и вместе с тем преисполнившийся спокойным достоинством, выходит в финале с черными яркими пятнами вокруг зажмуренных глаз. Он похож на трагического шута, жизненный крах парадоксальным образом приблизил его к истине и избавлению от суеты. Его слова о «пределе», который «всему положен», и об обманчивости и мимолетности «благих времен», обращенные напрямую к сидящей совсем близко к сцене публике, звучат грозным предостережением и тревожным предчувствием и не могут не найти отклика у людей, на глазах которых история несется с бешеной скоростью, круша государства, ломая судьбы, меняя границы и мешая мир с войной.