Этот спектакль необыкновенно красив - красив какой-то жутковатой, трагической красотой. Ее создает и изысканная сценография Валерия Беляковича, и тонкая игра света (В. Климов), и тщательно подобранная музыка (М. Коротков). Красота являет себя еще до начала спектакля. Зрители рассаживаются, зал заполняется, вернее - набивается до отказа: во всех проходах сидят, заставлены стульями даже выходы из зала. Наступает тишина, и взгляды наконец обращаются к сцене, погруженной в полумрак, освещенной только светом из зала. Вдоль задника сцены полукружьем расставлены зеркала, и отражение в них зрительного зала напоминает гигантское панно Пабло Пикассо - и по композиции, и странным образом даже по световой гамме. Раздаются первые музыкальные аккорды, и спектакль начинается. На сцену выходят актеры, распахиваются зеркальные дверцы, и из зеркальных шкафов-кофров выходят актеры-куклы. Мир зазеркалья сливается с реальным миром. Этот пролог, исполненный удивительной пластики, несет в себе глубокий смысл и задает тон всему последующему действию.
Действие разворачивается стремительно и неизбежно ведет к трагической развязке. Вечный миф о Пигмалионе, явившем чудо творчества - подобно Богу, сотворившем человека и полюбившем свое творение, - вновь предстает перед нами. Великий кукольник сеньор Пигмалион (Е. Бакалов), создатель знаменитого кукольного театра, чьи куклы практически неотличимы от людей, приезжает в Мадрид. Актеры театра, спектакли которых вытеснены гастролерами, возмущены, но за их возмущением стоит страх: а вдруг эти куклы и в самом превосходят их, живых актеров, и тогда они уже не будут нужны и востребованы, а это крах актерской профессии, конец их, актерского, творчества... Таков конфликт, а за ним возникают новые и новые вопросы. Может ли живые существа и страсти заменить их механическая имитация? Могут ли создания рук человеческих уподобиться созданиям Божьим? Может ли человек, подобно Богу, создать свой мир и управлять им? Вот такие непростые вопросы ставит спектакль "Куклы" в Театр на Юго-Западе.
Валерий Белякович решительно и смело переработал пьесу испанского драматурга Хасинто Грау, написанную в 1921 году, оставив лишь основной конфликт и основных персонажей, при этом дописав новые сцены и введя новых действующих лиц. В пьесе появляются, кроме "главного" Пигмалиона, еще два: "лжепигмалион" (кукла Брандахлыст) и Пигмалион-2, и таким образом возникает цепочка - создатель, его alter ego и имитатор. Роль имитатора, "лжепигмалиона", управляющего куклами, с блеском сыграл А. Иванов, совершенно неожиданно из героя-любовника превратившийся в талантливого характерного артиста. Его монолог, отсылающий к театральным течениям и дискуссиям начала прошлого века, звучит пародийно и вместе с тем весьма актуально. А рефрен "Это - куклы!", выдаваемый каждый раз с новой интонацией, буквально врезается в сознание зрителей.
Что же представляют собой эти куклы? Они (а Лжепигмалион тоже кукла) - главные герои спектакля, недаром В. Белякович изменил название пьесы Х. Грау - не "Сеньор Пигмалион", а "Куклы". Кукольный ансамбль играет великолепно, сочетая пластику марионеток и живую, человеческую пластику, нигде не пережимая, не допуская ни малейшей фальши. Ночная сцена, в которой куклы изо всех сил стараются быть похожими на людей с их земными страстями и инстинктами, играется с большим тактом и вкусом. Увы, кукольные страсти не могут иметь реального воплощения, и эта экзистенциальность ситуации передана пластически тонко, в точном соответствии жанровому определению пьесы - трагифарс. Поначалу тщетные попытки кукол смешны, затем все эти хаотичные движения перерастают в какую-то жуткую фантасмагорию. И яростный крик Херувима (О. Леушин): "Куклы, остановитесь!.. Пигмалион, ты этого хотел?!" - разрывает замкнутый круг, когда желание не подтверждено чувством и его осуществление кукольного мятежа против тирана Пигмалиона. Эта сцена сделана в стиле пародии. Подражая людям, куклы создают свои органы самоуправления:" Ты будешь парламент... А ты народ, который все угнетают... А я останусь у Пигмалиона и буду шпионить в вашу пользу..." Зрители смеются, но финал предрешен, трагическая развязка предопределена. И когда кукла Помпонина (К. Дымонт), любимое создание Пигмалиона, убивает его многократными выстрелами из пистолета и продолжает автоматически нажимать на курок, извлекая глухие, короткие щелчки, - становится ясно, что это убийство одновременно и самоубийство, потому что куклы беспомощны без своего создателя. И вот они тянутся к нему и ложатся вокруг него - не бездыханные, а "беззаводные".
А что же люди? Актеры, антрепренеры, герцог-меценат, его жена? Потрясенные куклами сеньора Пигмалиона, их неотличимостью от людей, они сливаются с ними, общаются, как с равными, герцог Альдукар (В. Афанасьев) влюбляется в Помпонину и ведет себя с ней, как с живой женщиной. "Мы такие же, как они... - говорят люди Пигмалиону. - Мы тоже куклы". Но нет. Люди, со всеми их грехами и недостатками, - создания Бога, а не человека, вообразившего себя Создателем. Бог создал их по своему образу и подобию, а это образ Творца. Он вселил в них дух творчества, способность к созиданию, и именно это не позволит им стать марионетками.
Об этом финал спектакля и пьесы, написанный В. Беляковичем. Пигмалион-2 (В. Белякович) появляется на сцене тогда, когда, казалось бы, все окончено: куклы вместе с их создателем мертвы, а вокруг них застыли потрясенные люди. Он произносит финальный монолог и дает слово актерам, которые одновременно читают начальные строфы своих монологов из шекспировских пьес: Лира, Гамлета...
Спектакль "Куклы" уже стал знаковым для Театра на Юго-Западе. Таким - знаковым спектаклем был в этом театре "Мольер" М. Булгакова, недавно снятый с репертуара из-за смерти Виктора Авилова - неповторимого Мольера. В "Мольере" Театра на Юго-Западе была своя четкая и ясная концепция, и в "Куклах" мы видим ее новое утверждение и развитие. Главным в "Мольере", поставленном В. Беляковичем в начале 80-х, была не линия художник и власть, которая обычно акцентировалась в постановках пьесы Булгакова, а тема творчества как единственной возможности жить в этом мире, полном опасностей. И когда в конце того спектакля кучка потерянных актеров окружала своего Учителя, сердце сжималось от боли за них: что же им теперь делать в этом мире без него, создавшего их и одарившего творческим горением? И вот в "Куклах" звучит ответ на тот мучительный вопрос: творческое горение божественно, оно не может угаснуть. Дух творчества, живого, истинного творчества, являющего миру красоту, - спасителен.