Театр на Юго-Западе — настоящая радость для московских театралов. В репертуаре более 30 спектаклей.
Вечные аншлаги: здесь даже выдают подушки — сиденья для тех, кто не имеет места. Но… театр расположен в цокольном этаже жилого дома, зал на 120 мест… Сцена невелика, хотя «юго-западные» спектакли на гастролях в России и за рубежом собирают тысячные залы. О перспективах рассказывает художественный руководитель народный артист России Валерий БЕЛЯКОВИЧ.
— Тяжело работать, не имея перспективы со зданием. А тут ещё жители окрестные провели сбор подписей против строительства нового здания для театра… Это немножко оскорбительно для нас, просветителей, которые 30 лет здесь «пахали»… Ну это уже вещи философского порядка: не надо, наверное, этого нового здания слишком сильно хотеть… Хотя «антисанитарные условия» много выжали здоровья из наших актёров.
— Как собираетесь встретить 30-летний юбилей театра? Или это «производственная тайна»?
— Нет, не тайна. Сейчас мы работаем над спектаклем «Требуется старый клоун» по пьесе М. Вишнеча. Думаю о серьёзных вещах, вроде «Царя Эдипа», который является моей давней мечтой. Хотя ставить и играть «Эдипа» самому сложно. Ещё есть мечта — сделать спектакль по Хармсу. Но его нужно «перемалывать», делать сложную композицию. А это тяжёлая литературная работа.
— Кем вы считаете себя в большей степени — режиссёром или актёром?
— В сущности я загубил себя как артиста в своём же театре. Сейчас вот играю Воланда в «Мастере и Маргарите». Это была роль Виктора Авилова. Я же только сейчас начинаю понимать, как роль нужно делать. Вообще по-настоящему к актёрской профессии я не притрагивался. Вернее, в том-то и беда, что лишь притрагивался, а не постиг глубин. У меня было не так много собственных ролей. Всегда кто-то играл, а я «на подхвате».
— Кто пришёл к вам в театр за последние годы?
— Ну насчёт пополнения труппы — это такое дело… опасное… В театре всё основано на любви и на подборе «по группе крови». Как влюбляются люди, как семейные пары составляются, так и театр подбирается. Потому что люди готовы терпеть и вздорного режиссёра, и хреновые условия работы (я имею в виду и помещение, и его технические возможности), готовы терпеть из-за того, что они «по группе крови» подходят друг другу.
— Недавно вы поставили в Лос-Анджелесе с голливудскими актёрами спектакль «The Shelter» («Ночлежка»), современную версию горьковской драмы «На дне». Чем работа с американскими актёрами отличается от работы с нашими?
— Для меня актёры не по национальности делятся, а по степени таланта. В Лос-Анджелесе я имел дело с профессионалами, но это были киношные артисты в большинстве своём. И школы театральной у них нет, и работают на сцене, как в кино. Вот придёт продюсер, посмотрит спектакль, скажет им, какие они хорошие, и возьмёт в какой-нибудь сериал или шоу. Поэтому они с таким замиранием слушали про Станиславского, Мейерхольда, Таирова… Я репетировал без переводчика, а экзистенциальные понятия объяснял минимумом слов, которые знал сам.
— Публика, которая ходит в ваш театр, это в основном молодёжь?
— Состав зрительного зала пропорционально распределён между возрастами. К нам ходят и пенсионеры по бесплатным билетам, и школьники. Но основной «золотой запас» нашего зрителя — это всё-таки такой средний возраст, интеллигенция московская, из всех районов столицы, а также из других городов и даже из других стран, где у нас очень много друзей. Когда я ставил спектакль в Лос-Анджелесе, пришлось выступать с творческим вечером в районе Силиконовой долины (Сан-Франциско, Сан-Хосе, Пало-Альто), и на этом вечере было много-много наших зрителей, которые работают сейчас в Америке.