Камерный театр на Юго-Западе отлично подходит для постановок, содержание которых пропитано мистикой, удушающим страданием, проделками тьмы. Это благодаря тому, что маленькое темное (даже при включенном свете) помещение зала напоминает подвал, войдя в который, ты будто бы погружаешься в потусторонний мир, попадаешь под власть невидимых сил. Так, историческая драма «Калигула» по пьесе Альбера Камю, является, пожалуй, одной из самых грандиозных постановок Валерия Беляковича, впервые прогремевшей на выше упомянутой сцене в 1989 году. Сразу стоит отметить, что постановка современная и образы героев не имеют ничего общего с историческими персонажами Рима.
Так с чего же начинается «Калигула» Беляковича? Зрительный зал окутывает темнота, несколько секунд ничего не происходит. Ты сидишь в полной неизвестности, но тебя уже посещают жуткие мысли. Неизвестность всегда страшит. Позже сцену заливает синий свет прожекторов. Что будет дальше? А дальше, мы видим, как шестеро актеров появляются из-за металлических полуколонн. В такой мрачной обстановке они напоминают духов. А где же тот, ради кого мы все здесь собрались? Он не заставляет нас долго ждать. Таинственный образ является перед нами в бесформенной серой одежде, из-за чего герой похож на помешанного заключенного. Но неужели это тот самый император? Этот некто находится в полном бреду, он вожделеет получить луну. Ведь у него уже есть все, кроме этого ночного светила. Да, это тот самый император, перед нами сам Калигула (Олег Леушин)…
Калигула, кто он? Человек, для которого единственная в жизни отрада – презрение. Император, наделенной безграничной властью и свободой, отрицающий людей и мир. Он, Кай Цезарь, богохульник, утверждающий, что его могущество разрушителя сильнее могущества Создателя. Он тот, в чьей душе с каждым днем остается все меньше и меньше человеческого. Калигула соткан из ряда противоречий: он говорит, что ценит человеческую жизнь, ставит ее выше идеала завоевания, но при этом с легкостью лишает человека самого дорогого – возможности дышать и чувствовать дыхание родной души рядом; он утверждает, что люди смертны, поэтому несчастны, и хочет сделать людей счастливыми, а сам ставит их перед лицом смерти. Откуда же берется столько хладнокровия в одном человеке? «Мне легко убивать, потому что мне не трудно умереть». Калигула – это чума, при виде которой всех охватывает страх, и никто не решается с нею сразиться.
Самое время и место привести рассуждения актера, сыгравшего Муция, Максима Лакомкина: «Почему, на ваш взгляд, члены сената, в том числе Муций, так долго терпели Калигулу? - Это же абсолютно стертые люди. Что ждет Калигула от Муция, когда говорит: «Я иду к твоей жене»? Ну, как мне кажется, - он ждет гнева, проявления настоящего человека, который защитит свою любовь и не поддастся страху. Он хочет видеть человека. Они так долго идут, потому что боятся. Они и убивают его в какой-то агонии. Муций - это одна из наиболее прописанных ролей в спектакле. У него, правда, один эпизод, но он очень понятен, прописан. Понятно, что он имел и что потерял. А дальше, весь второй акт – это просто тень, он уже не человек. У него и отняли самое дорогое – любимую женщину и, вообще, право на "Я". А он, грубо говоря, сам отдал свою душу в рабство».
Думаю, что не только Муций подобен тени, но и все остальные патриции. Это отражается как изнутри, так и снаружи. Серые костюмы членов сената указывают на их неспособность выразить себя, отстоять свои права, главным образом, право на жизнь и свободу. Они вроде бы и возмущены бесчеловечностью Цезаря, но это возмущение так и остается на уровне «между собой», не доходя до субъекта, к которому оно направлено. Белый грим как бы образует на лицах патриций маску скорби и страданий. И опять же, их истинный лик скрыт, их собственное «Я» затерялось где-то в лабиринте страха.
Патриции не меняются на протяжении всего спектакля ни внутренне, ни внешне. Они как бы застывают в одном образе, в одном положении, напоминая бетонные скульптуры. В них не чувствуется жизни. Они словно марионетки в руках императора. Образ Калигулы, напротив, находится в вечном развитии. Сбросив с себя одежу сумасшедшего каторжника, Цезарь принимает властный вид. Теперь он в черном костюме, в обуви на высокой платформе. Он как бы возвысился над этим ничтожным миром, над ненавистными ему людьми. Он стал выше даже самих богов, он «упразднил их». От того «лунного» помешанного не осталось и следа, но печать безумца только сильнее въелась в кожу.
Заслуженному артисту России Олегу Леушину, исполняющего роль Калигулы, удалось прочувствовать и обличить перед зрителями не только сильные стороны героя, которые, как известно, полностью облиты грязью и кровью, но так же и слабые, в которых еще живо человеческое начало. Актер передает сущность Цезаря таким образом, что и мысли не возникает назвать этого персонажа отрицательным. Безусловно, наш разум понимает, что Калигула – это опасный зверь, которого следовало бы ненавидеть всем сердцем, презирать всей душой и как можно скорее истребить, дабы предотвратить насилие и убийства над невинными людьми. Но, если прислушаться к сердцу, то можно услышать, как оно бьется в истерии из-за несчастной участи героя. Олег Леушин старается показать не Калигулу-палача и мерзавца, а Калигулу-мученика, тем самым вызывая сострадание и сочувствие у публики. По невероятно живой и открытой мимике лица видно, как в душе актера на протяжении всех 3-х часов спектакля ведут борьбу эти две совершенно противоположные сущности героя. Мало того, обаяние артиста, которое проявляется не только во внешности, но и в самой игре, вызывает симпатию к греховоднику Цезарю.
Как мне кажется, самым сильным, душераздирающим моментом в постановке стала сцена, когда Калигула вынуждает всех патриций смеяться. Она длится не более минуты, но, тем не менее, сильнее всех остальных сцен из трехчасового спектакля врезается в память, держит в страхе и мучениях за судьбы героев, а пульс заставляет биться в учащенном ритме. И вот, этот наигранный смех, смех сквозь слезы, смех безумия звучит в то время, когда душа изнывает от боли. Калигула в открытую издевается над своими подчиненными, которые стали жертвами его собственных деяний. Мы узнаем еще одну странность Цезаря: он любит, когда лицо не выражает того, что творится внутри.
И все же, каковы мотивы такой бесчеловечной жестокости Калигулы? Желание отомстить всему миру за смерть любимой женщины? «Правда, несколько дней я не мог отвязаться от мысли, что женщина, которую я любил, мертва. Но что такое любовь? Такая малость! И эта смерть - ничто, уверяю тебя». Тогда может быть боязнь остаться наедине с самим собой? «Когда я не убиваю, я чувствую себя одиноким. Убивая людей, убиваешь скуку. Мне хорошо только среди мертвых. Они не лгут. Они такие же, как я. Они ждут меня и торопят». Или попытки приравнять себя к богам? «Единственный способ сравняться с богами – стать таким же жестоким, как они». Как мы видим, однозначного ответа на этот вопрос найти невозможно. Никто не знает, что творится в голове безумца.
В пьесе нет ни отрицательных, ни положительных героев. Есть одна единственная сильная личность, остальные – ходячие мертвецы. Калигула – это сумасшедший гений, который ведет свою философию жизни, но который так и не сыскал понимания среди людей. Его главная цель – невозможное сделать возможным. «Власть до конца. Одиночество до конца». Калигула до последнего издыхания кричит «Я все еще жив, жив», как бы давая понять, что зло неискоренимо. Но «зло» ли сам император? Может все-таки за серостью патрициев скрывается больше зла, нежели за открытостью Цезаря?
Оригинал статьи тут