31 марта в Арт-кафе Театра на Юго-Западе показали спектакль Олега Анищенко «Москва-Петушки».
Олег Анищенко, Карина Дымонт, Андрей Санников, Максим Лакомкин и Александр Шатохин представляют каждый своего Ерофеева. И вместе создают единое целое. Лаконичное, трагичное, невыразимо тоскливое и пронзительное. При этом, спектакль не оставляет горького послевкусия и не вгоняет в мрачные тяжелые размышления, напротив. Его хочется посмотреть еще раз. Кстати, сделать это можно будет 30 апреля в Центре Высоцкого или 24 мая - в Театре-Клубе "Мастерская". Рекомендуем к просмотру даже тем, кто не любит прозу Ерофеева. Наш автор откликнулся на спектакль вот таким эмоциональным отзывом…
Россия очень напоминает мне здание, где темные коридорчики с низкими потолками переходят в роскошные светлые апартаменты и наоборот. Замкнутое пространство – вагона, буфета, двора-колодца – и размашистые площади вокзалов, проспекты соединяются в единое пространство. Так же, как земля трескается от перепадов температуры и требует все больше и больше воды, чтобы нивелировать свои разломы, человек в этом пространстве, в этой стране, в Москве, любой окраине любого города иссушается и требует все больше алкоголя залить свои сердечные трещины.
Я услышала текст произведения Вениамина Ерофеева «Москва-Петушки» на одноименном спектакле в арт-кафе театра на Юго-Западе и поразилась. Глубине произведения, его натуралистичности, тонкости его ощущений и эмоциональных переживаний и грубости, которая словно костяной каркас держит неуловимые лоскуты чувств и наматывает их на ребра переживаний.
Мне хочется писать об этом метафорично, даже сумрачно, поскольку само помещение, где возникла эта постановка также было мистично и нетрадиционно. Маски на стенах, поблескивающие полы в клеточку, черные стулья и столы с мраморными столешницами, мутно-зеркальные квадраты низкого потолка, черные стены с отблесками фотографий и запах кофе, который пили зрители за своими столиками, потому что это было можно.
Я бы сравнила этот спектакль с фильмами Вима Вендерса, особенно – «Небо над Берлином» («Wings of desire» в оригинале). Те же ангелы в широких плащах и фетровых шляпах, те же меланхолические наблюдения за окружающим. Разве что русская мысль, русская история и рассуждения о судьбах мироздания и отчаяние разудальства здесь были совсем не Берлинские.
Москва с сердцем не в Кремле, а на Курском вокзале показана здесь Ерофеевым и постановщиками гигантской паучихой о тысяче глаз, которая плетет сети, водит по ним свою жертву и непременно заманивает в самый центр, где ее легче связать, высушить, а потом и сожрать, хрустя костями и нереализованными желаниями, вместо каких-нибудь крекеров.
Постановка об отчаянии личности, не рассказывающая о том, откуда и почему, а показывающая лишь путь Сизифа, повторяющийся день ото дня, - это пространство холодного ада, где даже божественные силы выступают в роли карателей. Огромный монстр, поглощающий души, - то ли Государство, то ли человеческий ум, то ли демоны-сомнения в душе, - что-то кормится людьми, оставляя после пира бесконечный постукивающий «апофеоз войны», который ежедневно пополняется все новыми черепами.
Чем больше мы думаем, тем больше запутываемся. Ни одну головоломку нельзя решить только силами ума. Нужна хитрость, уникальная, сверхъестественная, ведь собственное подсознание не обманешь. Нельзя надеяться на других людей, потому что все они – такие же блуждающие в поиске своего финала жертвы, нельзя надеяться на Бога, потому что он судит по делам твоим, нельзя надеяться даже на себя, потому что человек слаб. Так что же можно? Ни веры, ни мечтаний, сплошное отчаяние и печаль сквозит между реплик пяти актеров, каждый из которых примеряет на себя образ Венечки Ерофеева и ни один не может найти выхода из паутины.
Но это не мрачный спектакль. В нем нет удара молотком гвоздю по самую шляпку, нет стенаний и слез, нет беспросветности. Он сам – воплощенный полумрак, возможность существования и даже жизни, будто бы в параллельных мирах, когда в одну минуту невероятно хорошо и, кажется, живешь, а потом пейзаж снова сменяется и начинаются бесконечные путешествия «Хроник Амбера», только по российским дорогам. Чему все это учит? Возможно, более человечно смотреть на тех, кто вокруг нас, и понимать их немножко лучше, и вспоминать почаще, что такое участие и сострадание. Потому это не мрачный спектакль – он пронзительный, и после него как-то становится легче принимать все, что вокруг.
Оригинал статьи тут