Юбилей Валерия Беляковича (которому в этом году исполнится 60) отмечался масштабным «юбилейным диптихом» в Центральном доме актёра, на первом этаже которого состоялась авторская выставка знаменитого худрука Театра на Юго-Западе, а в большом концертном зале - авторский вечер театра.
Эту выставку под названием «Пространство спектакля. Костюмы. Сценография. Режиссура» стоило бы увидеть каждому театральному че¬ловеку - чтобы оценить масштаб личности со¬временника, работающего в одном с нами городе, живущего по соседству. Кто ещё может похвастаться тем, что является режиссёром, сценографом и музыкальным оформителем всех своих спектаклей, которых в репертуаре около сорока (зачастую являясь и исполнителем главных ролей)? Итак, «авторский театр Валерия Беляковича» предстал перед нами целиком, являя нам в одном лице драматурга, постанов¬щика, актёра и художника.
Для начала каждый входящий получал в подарок роскошный буклет, в котором эскизы к спектаклям и их реальное воплощение являли блестящий мастер-класс для любого постановщика. Оста¬новимся на первых же его страницах, где автор вводит всех в курс дела: «Обычно бывает как?
Обычно драматург пишет текст, режиссёр "разруливает" действо, сцено¬граф возводит декорации, художник "костю- мерит" одёжки, композитор набрасывает ноты, хореограф сочиняет танцы - и в результате со¬единения плодов вышеперечисленных усилий в единое нечто, сдобренное актёрскими нервами и освещенное софитами, получается - или не получается - спектакль.
В моём "Юго-Западном" случае всё было по- другому: я начинал с нуля во всём и был наивен - я полагал, что режиссёр всё должен делать сам. Это уж потом я поступил в ГИТИС, где мой великий учитель Борис Иванович Равенских открыл мне все тайны и премудрости профес¬сии... Но, увы, было поздно - к тому времени я уже осуществил с десяток "грандиозных по¬становок" в подвале на Юго-Западе, являясь и режиссёром-драматургом, и сценографом-ко¬стюмером, и хореографом-композитором в одном лице...
Так я и продолжил, и мне это даже нравилось».
Виртуозность авторской фантазии, явленной на выставке, а также её масштаб озадачивали посетителей: столь грандиозное количество спектаклей, целиком сочинённых одним чело¬веком, зашкаливало за всякие пределы. Кроме постановок у себя на «Юго-Западе», тут были спектакли во МХАТе, Нижнем Новгороде, Пензе, Азербайджане, Японии, Америке, Корее... Тут были эскизы костюмов и декораций в карандаше, гуаши, акварели и масле, в тканевых и кожаных композициях, на японских веерах и во всевоз¬можных куклах, сделанных лично. Самая пре¬лестная кукла - собственное изваяние: дере¬вянный человечек-марионетка, стоящий в центре всего этого пиршества и как бы держащий на себе весь «театр Валерия Беляковича».
Однако грустные ноты буклетной исповеди вновь заставляли задуматься о том, что не всё так уж радужно в жизни нашего героя и его собственного театра:
«По театральной классификации "Юго-Запад", что называется, театр малых форм - имеются в виду размеры и абсолютная неприспособленность помещения для спектаклей. У нас нет никакой технической оснастки сцены: высота всего три метра и - потолок. Ни тебе штанкетов, ни софитов, ни поворотного круга, практически отсутствуют помещения для хранения декораций... А вдобавок ко всему - в самом центре сцены - огромный бе¬тонный столб, удерживающий крышу. И при ре¬шении сценографии любого спектакля главная проблема - как обыграть это "архитектурное из¬лишество"».
Недаром один из самых печальных и пафосных экспонатов выставки - «Концепция нового здания Театра на Юго-Западе, разработанного самим Валерием Беляковичем. Театра, который никогда не будет построен».
Проследуем же дальше, заглянув во все отсеки и уголки этой радикальной экспозиции, сетчатые стены которой, взятые из «Комнаты Джованни», создавали дополнительные объёмы и коридоры, скрывая «вторые планы» - за¬темнённые печальные пространства, в которые приходится вглядываться сквозь эскизы сего¬дняшних дней. Там мир любимых и ушедших, там трогательная кукла «Авилов-Гамлет» и портрет Сергея Беляковича, брата худрука, в спектакле «Требуется старый клоун».
Кругом вообще много рисованных портретов своих актёров - и на отдыхе, и на работе. Вот Ирина Бочоришвили в надувном спасательном круге. Портрет директора Бориса Хвостова. Вот часы «Фавн» с Егором Дроновым из «Сна в лет¬нюю ночь» в роли стрелок. Вот фотоколлаж ра¬курсов Виктора Борисова в спектакле «Требуется старый клоун» - 35 кадров. А вот и собственный «Автопортрет в печали», сделанный где-то в да¬лёких зарубежных гастролях, где автору портрета отчего-то в самом деле было печально. Но рас¬сказывай же дальше, режиссёр:
«Итак, "Пространство спектакля"... Мир, соз¬данный по воле режиссёра и оживающий усилиями актёрского братства: каков он? У каждого спектакля он свой! Даже пустая сцена в "Ревизоре" - она пуста совершенно по-другому, нежели, допустим, в "Дракуле". В первом случае над сценой мерцает множество свечей, во втором - её окаймляет массивная каменная кладка. И всегда только намёк на место и время действия...
Иногда для обозначения этого самого места и времени вполне достаточно одного знакового предмета - допустим, старинного шкафа в "Же¬нитьбе", а иногда и 53-х табуреток в "Самоубийце" кажется маловато... "Гамлет", к примеру, потребовал двенадцать светящихся дворцовых колонн Эль- синора, превращающихся в пушки Фортинбраса... "Сёстры" Л. Разумовской - старую изгородь и окна с наличниками из разрушенной деревни... "Мастер и Маргарита" - сцену, обитую железом, и подвешенные оцинкованные листы - страницы тех самых рукописей, которые, как известно, не горят... Мольеровский "Скупой" - огромные сун¬дуки, пожирающие человека... "Дракула" - гро¬мадные зеркала, дробящие реальность... Из ла¬биринтов ночного клуба и железных клеток оди¬ночества ищут выход герои "Комнаты Джованни"... Лестницы в небо указывают путь падшим ангелам "Вальпургиевой ночи"... Громадные скрижали ис¬тории правят неотвратимый ход трагедии в "Царе Эдипе"...
Верно найденное пространство спектакля - залог успеха. Я никогда не начну репетиции, пока не определюсь со сценографией. О важности световой партитуры и говорить не нужно - это уж само собой. Она, как и музыкальная "душа" каждого спектакля, индивидуальна.
Наконец, костюмы... Ну а что костюмы? Они и в Африке костюмы. Ладно скроенные, затейливые или простые - сколько их уже было за почти пол¬тораста постановок! Малая их часть представлена на выставке и в этом буклете, остальное - в памяти зрителей и на сцене "Юго-Запада"...».
Тем временем в динамиках Дома актёра звучала музыка из всех спектаклей Театра на Юго-Западе (подобранная и найденная самим худруком) – и можно было в композициях Эммы Чаплин вспо¬минать «Чайку», и так далее, и так далее... Да, избыточность этого «профессионального отчёта о своей жизни» никого не оставила равнодушным. Перед нами была действительно «вся его жизнь», сам же Белякович предстал в ней подлинным королём театра. В финале, по просьбам собрав¬шихся, он прочёл в пространстве своих эскизов монологи из «Гамлета» и «Пугачёва». И, пожелав всем присутствующим продолжения отдыха и праздника (с предоставленными театром угоще¬нием и шампанским), он попрощался с нами - блистательный, харизматичный, провожаемый влюблёнными взорами современников.
Спустя три дня - второй частью юбилейного диптиха - состоялся вечер Театра на Юго-Западе, который вёл, конечно же, сам худрук - во всём блеске являя нам искусство конферанса и моно¬представления. Сидя в зале, мы вспоминали его знаменитые серии «Моно» («Моно-1», «Моно- 2», «Моно-3»...), в которых Белякович повествовал нам о себе, своей жизни в искусстве и своём театре. «Я перед вами "СЧ" - счастливый человек по всем точкам соприкосновения с жизнью!» - объявил он залу, продолжая свой «вечный» мо¬нолог о том, как больше тридцати лет назад он создал свой театр, о матери и отце, о Юдениче, об Авилове и многих других, имена которых теперь неотделимы от него самого, о своём учителе Борисе Равенских, а теперь уже и о собственном преподавании в РАТИ, где он является профессором. И конечно, обо всей своей любимой труппе, расположившейся вокруг него на сцене. А на экране тем временем двигалась хроника его спектаклей в самых разных городах мира, репе¬тиций в Америке, Японии и Пензе... После чего вся его сплочённая команда явила нам парад- алле своих лучших спектаклей - как всегда, за¬жигая, вдохновляя, влюбляя.