Для начала заглянем в мемуары кинорежиссера Георгия Юнгвальда-Хилькевича «За кадром». В ту главу, где он рассказывает о работе над картиной «Узник замка Иф». «На роль Монте-Кристо я искал невероятное, неординарное лицо. Такое, что не оставит людей равнодушными. Нужно было, чтобы этот персонаж люди либо полюбили, либо возненавидели. Миша Боярский хотел сыграть графа Монте-Кристо, но это был бы повтор рисунка Жана Морэ. Был бы еще один красавец. Как-то я увидел фотографию Вити Авилова в журнале «Театр», там была статья о спектакле «Гамлет» в театре-студии «На Юго-Западе». Заинтересовался им. Посмотрел «Гамлета». А когда узнал, что до театра Авилов водил большегрузные «КРАЗы» и знал тяжелую работу не понаслышке, это окончательно сподвигло меня на то, что именно Авилов должен играть Дантеса…» Юнгвальд-Хилькевич неточен только в одном – в марке большегрузного автомобиля. Виктор Авилов крутил баранку «МАЗа». На нем он и подъезжал к первому в своей жизни театру. И играл спектакли… Московский театр «На Юго-Западе» не был в Петербурге очень давно. И вот «ТеатрДом» взялся организовать показ на сцене ДК «Выборгский» спектакля «Мастер и Маргарита»…
- Виктор Васильевич, как вы думаете, человеку, который не читал «Мастера и Маргариту», будет интересно смотреть ваш спектакль? Он все поймет?
- Поймет. Я сам удивлялся и спрашивал режиссера Валерия Беляковича, когда мы начинали работать над «Мастером»: «Романыч, как ты думаешь такую глыбу схватить?!» И что он мне ответил? «Я не знаю!» Вероятно, действовал по поговорке: «Глаза боятся – руки делают!» В мае-июне мы прошли хорошую проверку в Японии. «Нам не все понятно в христианской философии, - говорили японцы, - но то, что спектакль грандиозный, это- однозначно!»
- Роль Воланда – рисковая!
- В смысле – мистическая?
- Да. Далеко не каждый актер соглашается играть Воланда.
- Я знаю три таких наименования в мировом репертуаре – «Мастер и Маргарита», «Макбет» и «Пиковая дама». Может, кто-то знает больше. Говорят, за них очень опасно браться. Чревато последствиями. Я, честно говоря, не задумываясь, приступил к работе над ролью Воланда. И только потом стал замечать какие-то роковые совпадения. Не знаю, можно ли это отнести к мистике или нет.
Мы репетировали сцену, где Воланд говорит: "Человек начнет управлять собой, другими распоряжаться, и вдруг у него - саркома легкого!..", и вдруг - звонок из Одессы: "Вить, приезжай на похороны! Слава (мой друг) умер! Саркома легкого!.."
- Воланд – отрицательный или положительный персонаж? Если отрицательный, то чем вы, хотя бы для себя, пытаетесь его оправдать?
- Трудно определить вообще: «кто есть кто» в булгаковском романе. Да и сам роман настолько неоднозначен!.. Воланд – это такая субстанция! Это богоравное нечто! У него мудрости хватит на сотни человек! Когда я начал задумываться о земном бытие, понял, что у нас принято Бога представлять достаточно примитивно. Мне кажется, что над Богом, есть еще Бог. И тот, Верховный Бог, вызвал однажды к себе двух лучших своих учеников и сказал им: «Вон там далеко есть планета Земля. Ты будешь (я так примитивно объясняю) на Земле Богом. А перед тобой, ввиду того, что ты более талантливый и более одаренный, ставиться более сложная задача: ты будешь на этой Земле Дьяволом».
Я серьезно занимался философией и теософией, так что на эту тему мы можем проговорить долго.
Вы знаете, мне кажется, что спектакль «Мастер и Маргарита» в общем своем звучании получился у нас довольно светлый. Мне нравится играть Воланда. Но я не с Воланда начал. Я к Воланду пришел. У меня вообще счастливая актерская судьба. Вот уже двадцать три года я играю Мольера в «Кабале святош» того же Булгакова. Это тоже нечто. А еще – Гамлет, Калигула, Арбенин, Хлестаков, Ланцелот в «Драконе» Евгения Шварца, Беранже в «Носорогах» Ионеску. И когда у меня спрашивают: «Вам не страшно было за Воланда браться?», я отвечаю: на одной чаше весов у меня - Воланд, на другой – Ланцелот. Он же – Георгий Победоносец. В финале первого акта у Шварца тоже есть великолепнейший монолог, обращенный к зрителю: «Эй, вы, не бойтесь! Это можно – не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга – тоже можно. Жалейте друг друга! Жалейте! И вы будете счастливы. Это правда, это чистая правда! Это самая чистая правда, какая есть на земле!...»
- Расход энергии на роль Воланда и на какую-нибудь другую из вами названных, - одинаков? Знаете, как некоторые актеры говорят: за спектакль я похудел на столько-то килограммов.
- Я как-то не взвешивался… Но могу сказать, что расход энергии на Гамлете намного больше. Играя Воланда, я не потею. А в «Гамлете» или в «Носорогах», хоть «Носорог» и одноактный спектакль, семь потов сходит! Рубашку семь раз можно выжимать! Там- огромная физическая и эмоциональная нагрузки. А на Воланда, вероятно, расходуется энергия совершенно другого порядка.
- Как давно идет «Мастер»?
- Я не помню. Потому что спектаклей, ролей – такое количество! Мы же в 1993 году сдуру умудрились попасть в Книгу рекордов Гиннесса! Как театр, имеющий самый большой репертуар в мире. У нас в репертуаре шло пятьдесят четыре наименования.
- Виктор Васильевич, вы назвали роли – предел мечтаний многих актеров. После таких ролей еще о чем-то можно мечтать?
- У меня нет такой привычки – загадывать, планировать. Но вот что мне подсказывает здравый рассудок и холодный ум: «Не пора ли – как там дальше?- замахнуться на нашего Вильяма Шекспира!» Король Лир! Возраст уже подходит. Я думаю, можно начинать репетировать. Хотя и Ричард может быть.
- На съемках передачи «Наобум» вы сказали, что «одержимых», из тех, с кем вы начинали, в вашем театре не осталось. Кажется, должно быть наоборот…
- Я думаю: то, что произошло в нашем театре, не закономерность, а просто стечение жизненных обстоятельств.
- Мне казалось, что Авилов как раз и был – и есть! – одержимый.
- Нет, не был.
- Да ну! Взрослый человек на «МАЗе» с прицепом ездит в театр спектакли играть!..
- Я вам могу сказать, когда произошел перелом в сознании. Возьмем за точку отсчета семьдесят пятый год, когда мы начали делать театр. Первые наши работы были веселенькие: «Водевиль», «Женитьба» Гоголя, ранние чеховские рассказики. Все хиханьки да хаханьки.. Выходили на сцену, дурачились, прыгали, орали. Не каждый день, раз-два в неделю спектакль. Но постепенно театр выходил на другой уровень – профессиональный. Это как-то само по себе перетекало. И если я не ушел из театра, так только потому, что не мог подвести своих друзей. А первая роль, после которой я серьезно задумался, кто я, что я, и что мне надо вообще в этой жизни и в профессии, появилась в 1980 году. Это был Мольер в «Кабале святош». А дальше посыпалось: «Носороги», «Гамлет» - спектакли и роли. После которых, уже назад ходу не было!
- Виктор Васильевич, каким путем актеры маленьких театров попадают в большое кино? Когда актер служит в БДТ или МХАТе, режиссер запросто может увидеть его в спектакле. Но я не думаю, что режиссеры ходят по маленьким театрикам, таким как ваш – «На Юго-Западе».
- Ленинградец Олег Чепцов учился на высших режиссерских курсах в Москве. На этих же курсах, но на сценарном факультете, училась Надя Кожушанная. Они дружили. А Надя была в то время просто фаном нашего театра. Она и притащила Чепцова к нам: «Олег, идем! Отличнейший театр!» Когда Олег запустился с дипломным фильмом, он позвал меня. Из первоначальной «двухчасовки», благодаря случаю и Армену Медведеву, тогдашнему главному редактору Госкино, который выделил деньги на досъемку, получился хороший полнометражный фильм «Господин оформитель». А потом уже были «Узник замка Иф» и другие картины.
- Что за история с Мерседес? Поговаривают, что благодаря вам в кино появилась новая звезда – Анна Самохина.
- Так получилось, что на экраны раньше вышел фильм «Воры в законе», но сначала Аня снялась у нас. После «Узника» ее пригласили в картину «Воры в законе». И неизвестно, как сложилась бы актерская судьба Самохиной, если бы я в свое время сказал «нет».
Актрису на роль Мерседес стали искать после того, как я уже, можно сказать, железно был графом Монте-Кристо. Актрис Хилькевич пробовал в разных сценах. Самохину – в самой сложной, в сцене покаяния. Я играл с каждой из претенденток.. Штук шесть мы этих «мерседесов» пробовали! После Аниной пробы я сказал: «Хил, вот актриса – Мерседес!» Он: «Учти, Вить, тебе с ней играть! Как ты скажешь – так и будет!» Хилькевич говорит, да и Аня сама говорит, что я – ее крестный отец в кинематографе.
- Виктор Васильевич, полтора десятка лет назад, отдыхая в Судаке, я впервые увидел артиста Виктора Авилова. И не в кино! Он тогда, по крайней мере, провисел на скале! Режиссер объявлял перерыв, киногруппа устраивала перекусы, а он, бедненький, как Прометей, оставался прикованным к скале. Вот только название картины я забыл.
- «Любовь к ближнему!» Коля Рашеев снимал – тот, что снял «Бумбараша». Да, повисел я там… в общей сложности два дня! В первый день страшно было! На второй – пообвыкся. А все равно неприятно было. Ноги очень уставали. Полочки, выбоины в скале были такие, что и на полступни не хватало. Правда, было углубление. И когда на второй день стало невмоготу на носочках стоять, я разворачивался и присаживался в это углубление.
- В кино вам часто приходилось рисковать? Есть трюки, которые на смогли осилить?
- У меня почему-то не получается дружба с лошадьми. На съемках «Узника» я скакал, мучился, а в фильм сцена не вошла! Хилькевич выкинул. Я неплохо плаваю. Предлагал режиссеру: «Хил, давай я сам погружусь!» - «Витя, даже не думай! Глубина погружения – 15 метров». А вот все проплывы под водой, естественно, мои. Я заныривал метра на два – операторы снимали. Плавал всегда сам. Снимали под Марселем, там где настоящий замок Иф. Ноябрь, холодина, ночь, темно… Моряки-французы стоят на палубе и смотрят на меня, как на идиота. А я в одежде в воду плюх! Операторы командуют: «Витя, отплывай!» На море тьма полная. Отплываю. «Разворачивайся! Пошел на нас!» Туда проплыл – обратно проплыл. «Витя! Еще дубль!» Опять отплываю метров на сорок от корабля, и вдруг – мысль: Средиземное море, Гибралтарский пролив, и – океан! А вдруг – акула? Ощущение не очень приятное…
- Что у вас сейчас в кино?
- Есть какие-то предложения. Не знаю, что состоится. Сейчас ведь как? «Бабки будут – начнем снимать». Пока бабок нет. А в сериалах я сниматься не хочу. И, честно говоря, последние годы я все больше тяготею к театру. Театр, конечно, более высокое искусство. Играю – поочередно - аж, в четырех театрах! А еще у меня – Школа актерского мастерства!..