Валерий Канаев • газета "За калужской заставой" № 12 от 27 марта - 2 апреля 2003 года • 27.03.2003

Виктор Авилов: "Я был Гамлетом, но не таксистом"

Главная / Пресса / Сезон 26

Граф Монте-Кристо, Мордаунт в российских экранизациях знаменитых романов Александра Дюма, Художник в мистической киноверсии рассказа Александра Грина «Господин оформитель», зловещий начальник ЧК в фильме по рассказам Исаака Бабеля «Искусство жить в Одессе», циничный доктор-отравитель в телесериале «Петербургские тайны» по роману Всеволода Крестовского – так называемый широкий зритель знает Виктора АВИЛОВА в основном по этим работам в кино и на телевидении.. Ну а тем, кому посчастливилось побывать на спектаклях Театра на Юго-Западе, запомнились в его исполнении Мольер, Гамлет, Беранже, Калигула – впрочем, перечислять театральные роли этого уникального актера можно еще долго.

«В поэзии главное – поэзия», - утверждал А.Пушкин. Что главное в театре? Конечно же, сам актер. Не подробности личной жизни, не байки и анекдоты из его быта, а он сам, его личность и творчество. Об этом и говорил наш корреспондент с жителем Южнобутовской улицы заслуженным артистом России Виктором Авиловым.

Мы сидим за столиком буфета Театра на Юго-Западе перед сбором труппы, только-только вернувшейся с гастролей в Японию. Поэтому и первый вопрос – О Стране восходящего солнца.

- Япония – страна древних самобытных театральных традиций – один театр «Кабуки» чего стоит! Как японцы принимали наисовременнейшую стилистику Театра на Юго-Западе?
- Нас там ждали, нас там знают: ведь театр побывал в городах Японии уже в девятый раз. Мы были не только в таких больших городах, как Токио, Осака и Нагасаки, но и в глубинке – в Наре, Киото. Нагое, Сингае. Привезти «Сон в летнюю ночь» Шекспира, «Чайку» так любимого японцами Чехова, «!Мастера и Маргариту» не очень понятного по философии Булгакова. Зрители подходили после «Мастера» и говорили: «Это непонятно, но потрясающе!» А до этого была экспериментальная постановка «Ромео и Джульетты», Ромео и всех Монтекки играли русские актеры, и Джульетту и Капулетти – японские из театра «Тоуэн».

- Здорово, что после недавно отмеченного двадцатипятилетия история театра продолжается столь замечательным образом! А давайте вспомним то его «доисторическое» время, с которым связано несколько легенд. Ну, например, что до Театра на Юго-Западе вы были…
- … таксистом?

- Да, точно: в одной газете рецензия на спектакль так и называлась тогда – «Таксист стал Гамлетом».
- Не таксистом я был, а работал после армии шофером на самосвале. Возил песок на новостройки Москвы – в Ясенево, Тропарево.

- И вторая легенда – что познакомились вы с будущим художественным руководителем Театра на Юго-Западе Валерием Беляковичем совершенно случайно, в магазинной очереди…
- Полная чушь! Мы с Валерием тогда жили в Вострякове, учились в одной школе, а с его младшим братом Сергеем – в одном классе. Сергей и сообщил однажды нашей компании, что брат хочет создать театр. Ну, хочет человек – пусть создает театр. Нет, говорит мой одноклассник, Валерка на вас рассчитывает.

- И Белякович-старший сразу вас пригласил?
- Не сразу. Но нужно же ему было начинать с каких-то актеров…

- Первый спектакль – где он прошел, как назывался, кого вы играли?
- Это была «Женитьба» Гоголя в маленьком клубе поселка Мещерский, где я сыграл впервые Кочкарева, а Белякович-младший – Яичницу. Потом мы играли в разных ДК, клубах, красных уголках. Пока в 1977 году отдел культуры Гагаринского района не отдал помещение в котором мы сейчас находимся, а раньше здесь был клуб «Гагаринец». Мы с благодарностью вспоминаем, с какой чуткостью к нам отнеслись в то дремучее время.

- Все-все-все, хватит об истории театра. Знаю, что вы артисты, были тогда и плотниками, и монтировщиками декораций, и уборщиками, и всем на свете. Когда вы стали играть Гамлета?
- Я начинал с комических ролей. «Женитьба», «Русские водевили», где я играл бабку, роль в «Старых грехах» по ранним рассказам Чехова. Первая серьезная роль у меня Мольер в «Кабале святош» Булгакова. Потом покатило – Гамлет, Калигула в одноименной пьесе Альбера Камю, Беранже в «Носорогах» Ионеско.

- Это уже начало восьмидесятых. Как это вам тогда «Калигулу» разрешили поставить?
- С «Калигулой» как раз все нормально было, а вот «Носорогов» Ионеско сняли с репертуара, запретили. Формулировка интересная была – «Спектакль, отрицающий всякую идеологию».

- Да, времечко было весьма своеобразное. А спектакли какие у вас ставили! Мне очень нравился ваш спектакль на пару с Валерием Беляковичем. Первое отделение – «Эскориал» Мориса Гильдероде, где Белякович играл Короля, а вы – Шута. А второе отделение – «Случай в зоопарке» Эдварда Олби. Как зал сидел, замерев, боясь пропустить хоть одно ваше словечко, а потом приходил в неистовство! И каждый раз вы снова и снова добавляли что-то новое. Это была какая-то лаборатория театрального искусства, и не только, разумеется, в этом спектакле.
- Почему была? Это один из принципов режиссуры Валерия Беляковича – лабораторность, студийность, постепенная «доводка» спектакля. Потом, когда я начал сниматься в кино и рассказывал об этом актерам, многие считали меня фантазером. У каждого режиссера свой творческий принцип. Конечно, можно долбаться-долбаться и полтора года ставить один спектакль. А можно… Вы ведь знаете, как учат плавать? Нужно в воду человека кидать и чуть придерживать его на плаву.

- Благодаря такому творческому принципу Валерия Беляковича многие зрители ходили и ходят сюда «на Авилова», который так часто и радовал и радует все новыми ролями. А вот в кино вам, извините, повезло гораздо меньше. Все ваши кинороли, за редким исключением, - просто череда романтических злодеев. Хотя начало было просто блестящим. Это ведь был «Господин оформитель» Олега Тепцова?
- Да, это была моя первая роль в фильме, согласитесь, очень необычном для того времени. А какую потрясающую музыку написал для картины Сергей Курехин! Что касается романтических злодеев… Помню, перед началом съемок «Двадцать лет спустя» режиссер так определил мою роль: четыре здоровых мужика убили твою мать, Миледи и ты должен мстить во что бы то ни стало… Необычная трактовка, да? Но, если честно, кино немножко глуповато. Там другие сроки, там особенно копаться некогда, это производство. Основной принцип подбора актеров – типажность. Потому у меня и роли, наверное, в кино такие.

- Значит ура-ура! Актеру Театра на Юго-Западе Виктору Авилову!
- Жизнь поворачивается к нам разными гранями. И нас тоже крутит. Так получилось, что я сейчас работаю в нескольких театрах. В Театре наций (бывший Театр дружбы народов), играю в спектакле по пьесе Августа Стриндберга «Пляска смерти». В театре «Арт-Хаус» занят в главной роли с спектакле по повести Патрика Эюскинда «Парфюмер». А еще работаю в совершенно необыкновенном театре «Киноспектакль», где осуществлена постановка по роману Джона Роналда Толкиена «Туда и обратно». Актеры «входят» в экран, потом – раз – и на сцене. Сценический персонаж может запросто общаться, вести диалог с киношным. Вещи со сцены «исчезают» в кино. Думаю, что у этого нового зрелища большая перспектива.

- Нечто подобное в восьмидесятые в Москву привозил чешский театр L A T E R N A MAGIKA?
- В принципе, да, похоже, но есть и много отличий. Для такого театра должны быть какие-то особые пьесы. Понимаете? Ну, например, здорово было бы в нем поставить «Алису в стране чудес»…

- Столько уже ролей сыграно – Гоголь, Чехов, Шекспир, Булгаков. Что дальше?
- А сколько еще не сыграно! Шекспир тот же – это такой кладезь бездонный! А наши какие есть авторы замечательные! Сейчас репетирую «Приключение» по Марине Цветаевой.

- Ничего себе занятость у вас! Репетируете, играете, гастролируете. А что любите делать в свободное время?
- То есть что я мечтаю делать в свободное время, которого нет? На рыбалочку я езжу, правда, в мечтах. Люблю хорошую рыбалочку – на якорях, на лодке, на Волге, на леща. На Ахтубе бывал, в низовьях Волги – сказка! Но когда эта мечта сбудется?

- Хорошо тогда вернемся от мечты к суровым театральным будням. Станиславский создал свою систему, Михаил Чехов – свою, пятидесятые годы прошлого уже века прошли под влиянием Бертольда Брехта, семидесятые – Ежи Гротовски. У нас гремела Таганка Юрия Любимова, сейчас много очень интересных режиссеров. В чьей команде вы бы хотели сыграть, в какой школе поучиться мастерству?
- Все, кого вы перечислили, безусловно, громче или тише сказали свое слово в театральном искусстве. У меня свой взгляд на тайны актерского мастерства и законы существования актера на сцене. Я очень серьезно отношусь к биоэнергетике. Имею в виду передачу положительных и отрицательных эмоций, печали, радости, счастья. Сейчас заканчиваю книгу по биоэнергетике, которая выйдет в издательстве «АиФ». У меня есть своя школа актерского мастерства, и в прошлом году я уже провел один курс обучения.

- Плох тот актер, который не попробовал себя в роли режиссера…
- Я уже поставил свой спектакль – «Скамейка» Александра Гельмана. Сейчас хочу поставить в театре «Киноспектакль» пьесу Яна Дрда «Грешная деревня, или Забытый черт».

- Ян Дрда – это тот, кто «Чертову мельницу» написал?
- Он самый. А его «Деревня» - это такая замечательная комедия положений, очень веселая. Нужно будет снять практически полнометражное кино и под него поставить спектакль…

Авилова уже позвали на собрание труппы. Виктор поднялся («Романыч не любит, когда опаздывают»), заспешил меня провожать. А я наконец понял, кого же он мне напоминает – с длинными волосами каре, с будто обветренным неведомыми ветрами лицом и пронзительным взглядом. Со мной у порога театра простился Рыцарь. Рыцарь Театра.

Валерий Канаев • газета "За калужской заставой" № 12 от 27 марта - 2 апреля 2003 года • 27.03.2003