Я клянусь, что это любовь была…

Рождество 2017 года. Ещё не прошло сорока дней, как умер режиссёр Валерий Белякович. В афише его театра, знаменитого «Юго-Запада», заявлено короткое ёмкое название – «Моно».
Проза Беляковича всегда звучала в исполнении автора. Когда-то под впечатлением этой завораживающей исповеди, и горькой, и смешной, но главное – бесконечно талантливой, я написала свой отклик на увиденное. Он назывался «Моно – потому что один». Это его реплика. Она и есть объяснение названию. Да, этот спектакль он играл один. Сам – автор, исполнитель и герой.
Звучит музыка. В луче родных юго-западных прожекторов Валерий Белякович приближается к зрителям. Зал битком. Мгновение, и он взорвётся аплодисментами, оглушительно долгими. Казалось, они не дадут ему говорить. Это была радость встречи зрителя и художника. Это была любовь…
Да так было. В тот вечер Белякович вышел на сцену спустя опять-таки сорок дней после трёх полосных операций. Поразительно, но так на него похоже. Такова сила темперамента. Особая энергетика души.
А что же теперь?! Валеры Беляковича больше нет. Невыносимо так думать и уж точно невозможно так чувствовать. Говорят, любовь сильнее смерти… Наверное именно поэтому и не отменил, и не заменил театр этот спектакль своего создателя и Мастера. Очень важно, что на «Юго-Западе» поняли, что эти фантасмагорические уникальные новеллы требуют сценического воплощения, зримого. Ведь это истории, переполненные любовью к жизни как к чудо-празднику. Так и есть. Проза Беляковича – это яркие, поражающие парадоксальностью оценок и характеристик рассказы о талантливых и бесконечно родных автору людях. Родных не только по крови, но и по судьбе, которая привела его в театр, ставший его страстью, жизнью, верой – его моно.
Однажды Валера, выдумав, как он часто делал, новое демократичное слово, скажет: «Театр – объединялово такое страшное, и объединялово это происходит в аплодисментах и в катарсисе». Именно так и случилось в эти рождественские дни на юго-западной сцене. Когда раздались первые звуки музыки и из темноты появились большие фотопортреты «Романыча», как его часто называли в родном театре, а ещё такой знакомый, в луче света стул на высоких ножках, на котором лежали его рассказы, – защемило сердце…
Казалось, его душа сейчас здесь, с нами, в театре. И вдруг на небольшом киноэкране появился Валера Белякович, живой. Вот он идёт к нам, вглядываясь в зал. Всё ближе, ближе, будто и не расставались. И стерлась граница между реальным и тем вечным миром, который позвал его так внезапно и так властно. Мистика или снова любовь?! Они часто сливались на этой сцене воедино, а начало спектакля здесь всегда магия.
Но экран гаснет, Валера, словно превращаясь в главного зрителя, смотрит с портретов и ждет… Один за другим появляются актёры Беляковича и осторожно подходят к заветному стулу с белыми листами. В этот миг вспомнились слова Беляковича: «Юго-Запад» всегда жил, живёт и будет жить зарядом энергии основателей и постоянным трудом коллектива… Это гордое сообщество мною же воспитанных талантов стойко держится вместе, по-прежнему веря в мою непогрешимость...»
А на сцене уже звучат первые строки пронзительного рассказа «Клава Баранова» в исполнении Алексея Мамонтова. Он очень волнуется. Ещё бы, ведь он говорит о матери, словно передает ей поклон от любимого сына, режиссёра и писателя, низкий поклон за её нелегкую трудовую жизнь. Жизнь рязанской крестьянки, которой как-то в старости привиделся во сне Христос. Протянула она к нему руки и вдруг поняла, что это тринадцатилетний паренёк Васятка из её деревни, который вместо ушедших на фронт мужчин пахал до изнеможения рязанскую землю.
Неожиданно в середине рассказа о матери какой-то листок из стопки ещё непрочитанных рассказов сам собой падает на сцену. Снова мистика. Сразу вспомнилось, как Белякович, окончив чтение очередной новеллы и закрыв последнюю страницу, коротким точечным движением бросал листок на пол. Словно прощался до срока.
И вот уже другой актёр входит в световой луч, попадая в «энергетическую точку», выбранную самим режиссёром и создателем «Моно». Мастерски точно донося мысль и сохраняя колорит авторского юмора, читали артисты «Юго-Запада»: Денис Нагретдинов, Ирина Сушина, Максим Лакомкин, – новеллы о театре и его людях, увиденных глазами Валерия Романовича. Лаконичные простые названия: «Коробочка», «Смена фамилии», «Пельмени». Врезалась в память репризная фраза Беляковича: «В искусстве надо побеждать каждый день, нельзя побеждать однажды».
Затем прозвучали легендарные «Куба – любовь моя» (Олег Анищенко), «Динамус силенциум» (Александр Гришин), «Робин Гуд и Афродита» (Надежда Бадакова) и «27 декабря» (Сергей Бородинов) о том, как сам Путин в Кремле присвоил Беляковичу звание Народного артиста России.
В завершении спектакля в исполнении Вячеслава Гришечкина прозвучал рассказ «Отец», которого, по признанию Валеры, он никогда не вспоминал: «Просто отец был всегда рядом». А в эпилоге – снова экран в центре сцены и снова Валера Белякович говорит нам что-то жизнеутверждающее, непрощальное, связанное с вечной надеждой на человеческое добро.
Спасибо всем, кто нашёл в себе силы дать новое воплощение знаменитому «Моно». Спасибо всем, кто вышел на сцену. Спасибо зрителям, не желавшим в этот вечер покинуть театр. Они стояли и аплодировали. В этот миг будто молниеносная догадка пронзила всех и сразу: если никто не уйдет из театра и аплодисменты не смолкнут, то случится чудо – сам Белякович выйдет на поклоны вместе со своими артистами. Я верю, Валера видел это и слышал. «Я клянусь, что это любовь была, посмотри – ведь это её дела…» Да, так бы сказал великий Булат.
Верю, «Моно» будет жить долго, потому что новеллы этого спектакля могут быть взаимозаменяемы, ибо много ярчайших зарисовок создал Белякович. И хорошо, что они очень разные. Они живые, это главное. «Моно» самоценно своей сутью, своим содержанием и формой. Потому что это, прежде всего, самобытная талантливая литература, которая нужна зрителю. Надеюсь, что чуткие, умные сердца актёров легендарного «Юго-Запада» не остынут и желание сохранить в репертуаре театра Слово Мастера не угаснет. Это не только память о нём. Это бесценный подарок нам, зрителям. Уверена, «Романыч» был бы рад и благословил идею. Иначе не признался бы однажды: «Сказать я хочу только об одном – о радости жизни.... И если есть возможность хоть отчасти ощутить многообразие и многослойность жизни, если есть силы и некая мера таланта это ощущение воспроизвести, да к тому же если кто-то готов со мной всё это разделить, – тогда…» Смотрите, он не ставит точку. И пусть наша надежда на долговечность лучших спектаклей любимого Беляковича хранит эта магия многоточия!