Начало 35-го, юбилейного, сезона в «Московском Театре на Юго-Западе» 12 сентября ознаменовалось премьерой спектакля «Баба Шанель» по пьесе Н. Коляды. ЕЕ герои также отмечают на сцене юбилей – десятилетие ансамбля «Наитие» при Всероссийском обществе глухих (ВОГ). Сказать, что на спектакль был «переаншлаг», – значит ничего не сказать! (Неужели так много глухих среди нас? Или перепутали с гламуром – VOGUE?) Люди умоляли и требовали, готовы были сидеть на полу и ступеньках. Один мужчина, показывая обратный билет на ночной поезд в Питер, чуть не плакал: «Я на Спивакова не пошел, чтоб сюда попасть!» Как театр вместил всех желающих, до сих пор ума не приложу, но «за бортом» оставшихся не было. А через два часа (ровно столько идет спектакль), возле театра снова толпились зрители, не в силах покинуть пятачок перед входом, пытаясь проглотить ком в горле и что-то сказать своим спутникам, нервно теребящим сигареты, которые никак не зажигались дрожащими руками.
Душа рождается старой и постепенно молодеет.
Это комедийная сторона жизни.
Тело же рождается молодым и постепенно стареет.
А это сторона трагедийная.
Оскар Уайльд
Именно так – от комедии к трагедии, без перерыва – шло развитие сценического действа «Бабы Шанель». От безудержного хохота до несдерживаемых слез не только зрителей, но и самих актеров, восемь из которых – мужчины и лишь одна – женщина, хотя роли были написаны Николаем Колядой прямо противоположно, по частушечному принципу «восемь девок, один я». «Я» - единственная мужская роль руководителя ансамбля «Наитие» Сергея Сергеевича (в исполнении Дениса Нагретдинова). Остальные 8 ролей – женские, бабские точнее. Лишь одну, чьим именем названа пьеса, играет Галина Галкина, остальных – старух от 70 до 90 – играют мужчины: Максим Шахет (Капитолина Петровна), Андрей Санников (Сара Абрамовна), Олег Анищенко (Ираида Семеновна), Олег Задорин (Нина Андреевна), заслуженный артист России Александр Горшков (Тамара Ивановна), Константин Курочкин (Настя) и Михаил Белякович (Михеевна). «Играют» - слово неточное, потому что происходящее на сцене игрой назвать язык не поворачивается. Каждая роль – это выстрел навылет в первой части спектакля с контрольным выстрелом во второй.
Молодой руководитель ансамбля Сергей, выпускник «Чайника» (училища им. П.И. Чайковского), вынужденный работать со старухами-инвалидами, но мечтающий о славе, зарубежных гастролях, приводит в ансамбль новую солистку со связями «бабу Шанель», которую не принимает старый коллектив. Не принимает из ревности к руководителю, из принципа – она моложе, не инвалид, да просто из вредности и «по наитию» - их никто не спросил, видите! Отвергнутая солистка Роза Рябоконь, издающая визги в нескольких регистрах, – «новая струя», задуманная как подарок на 10-летний юбилей творческого коллектива, обернулась последней каплей, переполнившей чашу терпения художественного руководителя, бросающего старух и высказывающего им обидные упреки. Обидные – не потому, что они лживые и незаслуженные, а потому что у этого мальчишки нет никакого морального права – ни по возрасту, ни по совести – упрекать этих женщин, от которых действительно «пахнет старостью», а не Шанелью». И потому правда, которую бабушки сознательно старались приукрасить, становится не просто оскорбительной – она унижает и… убивает.
«С точки зрения молодости жизнь есть бесконечное будущее; с точки зрения старости – очень короткое прошлое» (Артур Шопенгауэр). У героинь пьесы будущего нет, есть чуть-чуть иллюзорного настоящего – их ансамбль, где они могут забыть о своих инвалидностях (по слуху, зрению, опорно-двигательному аппарату и неврологии), где через песню (в которой только и могут быть «справа – кудри токаря, слева – кузнеца»), выражают все то, что в реальной жизни не успели, не смогли и уже никогда не смогут. А успеть еще так хочется!.. И за накрытым столом попраздновать, и по подиуму пройтись, и аплодисменты сорвать – ощутить праздник жизни, на котором и малахай из половой тряпки видится шедевром от кутюр, и дешевый кокошник – короной «Мисс Мира». Именно в такие костюмы-дерюги, а не сверкающие на наших поп-звездах яркие сарафаны одел своих героинь на 10-детний юбилей В. Белякович (вернее, государство, управление культуры, ВОГ). Н бабки и этому рады! Нет, они не «русское народное г…о», как считает любимый ими Сергей Сергеевич, откупающийся от старушек почетными грамотками и заметочкой в областной газетенке. Да им только чуть-чуть внимания, тепла, слова доброго – они горы свернут, не такие круги ада проходили по жизни! В этом не возникает сомнения, когда в течение спектакля бабульки неоднократно раскручивают стол в центре сцены, который трансформируется то в площадку для пиршества, то в подиум, то в смертный одр, то во врата в мир иной, за которым – зазеркалье, где нет ни женщин, ни мужчин – лишь призраки.
И в земном мире модное сегодня понятие «гендер» как социальный пол размывается биологами, социологами, юристами и феминистами до такой степени, что женщины, несущие под платьем мужскую сущность уже никого не удивляют – живут они дольше мужиков, вот и тащат на себе и свое, и то, что тащить, кроме них, некому. (Артисты и вовсе – сукины дети! Для них пол – одна из характеристик роли во многовековой истории мирового театра.) При всей любви к гротеску, не думаю, что Валерий Белякович дал женские роли мужской труппе только ради него. (Да и не он первый это сделал: в Екатеринбурге, в Коляда-театре, две женские роли в этом спектакле также были отданы мужчинам). Здесь, скорее, точное попадание в роль актеров, которым режиссер доверяет безоговорочно. И они играют так убедительно, что оспаривать такой выбор нет желания: только они, только мужчины должны это играть! Не над одними же русскими бабками смеяться у телевизора – примерьте-ка на себя по-настоящему женские судьбы, господа мужики! Со всеми семейными заботами и переживаниями, сварливыми характерами, не понятными вами чувствами и неистребимой жаждой духовной пищи до самого смертного часа! Ведь не только рожать детей пришли бабы в этот мир, хотя это дано только им – женщинам, нашим мамам, бабушкам, которые когда-нибудь тоже состарятся, а мы и не заметим этого… Не заметим, что лейтмотивом их жизни давно стала песня «Ручей», в которой «и я – ничья, и ты – ничей»! Но они-то, старушки-бабушки – наши! Это их место займем когда-нибудь и мы… Без них, как и без песен, кто мы в этой жизни?
Песенная музыка, передающая духовное состояние человека, знакомая и любимая, русская и зарубежная, занимала в трагифарсе главенствующее положение, к чему стремился в драматических спектаклях в 40-50-е годы блистательный Борис Равенских – учитель Валерия Беляковича. Именно музыка, единственная избежавшая «вавилонских последствий», говорила на всем понятном языке – ноты не требуют перевода. Борису Ивановичу Равенских, чей 100-летний юбилей будет отмечаться в следующем году, посвящен спектакль «Баба Шанель» в Театре на Юго-Западе. И в первое воскресенье октября – в День Учителя – многие из нас тоже с благодарностью вспомнят своих учителей. Но гораздо меньше вспоминаем мы о том, что с 1995 года, по решению ЮНЕСКО, 16 ноября отмечается международный День Толерантности, т.е. терпимости к иному образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, верованиям. В нашей стране на первое место я бы поставила к «старости». Потому что «старость - самое неожиданное, что поджидает нас в жизни» (Лев Троцкий).