А я уже почти потерял надежду! Надежду на то, что в череде тоскливейших, мучительных московских премьер возникнет что-то такое, от чего можно будет сойти с ума и потерять сознание, в голос смеяться и абсолютно неуправляемо плакать... Возникло это редкостное чудо — как и всегда (для меня!) вдали от магистральных театральных адресов и маршрутов — в Театре на Юго-Западе, волею и энергией, талантом и фантазией неисчерпаемого и непредсказуемого (все-таки — именно так!) Валерия Беляковича.
В последней нашей беседе он говорил о том, что устал от слов и что давно мечтает сочинить спектакль, в котором не было бы текста: театр ведь искусство визуальное, лицедейское, а уж в последнюю очередь вербальное. Честно говоря, не очень я тогда в подобную возможность по¬верил: мечты, мечты. Но надо же знать Беляковича! Да, мечтатель, и фантазер, и — по-прежнему! — романтик — но ведь и не только. Ведь на этом одном театр 35 лет не продержится. Включается — неизбежно — и расчет и, касса (да-да), и распределение ролей, и масса всякого раз¬ного, о чем мы и не подозреваем подчас. Но вот коль все это соединится и срастется...
Вслед за спектаклем «Фотоаппараты» по пьесе Петра Гладилина, смутившей меня как раз своим многословием, Белякович выпустил «Аккордеоны», театральное сочинение, им самим названное «синхро-буффонадой», а мне показавшееся и сагой, и повестью, и - и элегией. Не со¬держащее ни единого слова — сочи¬нение это ощущается пьесой. Смотрится — и слышится! — историей, в которой присутствует и сюжет, и персонажи, с собственными характерами и взаимоотношениями, в которой прочитывается и движение жизни, и эпоха, и, конечно же, — магия автора-режиссера, истинного «сеньора Пигмалиона, роль которого — формально — Белякович исполняет в другом своем спектакле «Куклы», а неформально — везде и всегда, всю жизнь. Он несомненно что-то нашептал и наворожил сво¬им актерам — на этот раз больше, чем когда бы то ни было. Наделил их — и собственной ироничностью, и несклонностью к пафосу, и тщательно им под напускной грубоватостью скрываемым лиризмом, и нежностью, и умением дружить и любить... Впрочем — отчего обязательно «наделил»? Быть может - пробудил, а быть может — прост чуть-чуть подтолкнул, дав им импульс открыться с ими самими не осознаваемой до конца беззащитностью. История, которую они нам со сцены рассказывают, — проста, наивна, и чиста. Прозрачна — и многосмысленна. Компания молодых парней, названных «аккордеонистами», один только выделен «Он» (это — Олег Леушин), — в которой, наверное, прочитываете «востряковское прошлое» — но прошлое-то не их, а Беляковича! - хотя вообще-то таких компаний пруд пруди, где угодно и когда угодно. Дружбы, разборки, «стенка на стенку», подначки, сплоченность - все как у людей. О чем мечтаю мальчишки — каждый! — о Ней. Да же самые пропащие и забубенные - все равно.
Она — является впервые восхитительным, неземным, неправдоподобным видением. Чудом. Но - у всякого чуда, коль скоро рукотворно, есть имя. Имя этому чуду — Карина Дымонт. Мне жаль тех, кт еще не видел эту актрису — и завидно им: у них есть шанс увидеть ее впервые. Уникальное сокровище театра Беляковича, его Джульетта, его Офелия, его Чайка... Иногда, видя ее, думаю: а как ее глаза вмещаются в тесное пространство юго-западного зала? Мне кажется, что они больше. Поверьте, она восхитительна: девочка, ребенок – королева, богиня. Восхитительна – всегда: в сценическом рубище –и в сценических кружевах. Неземное явление – она абсолютно земная. В самых невероятных и неправдоподобных ситуациях – живая! Она появляется в спектакле в разных ипостасях – раз к разу становясь все более реальной. Мальчики взрослеют, и сказочные грезы меняются… Поначалу, как это часто бывает, влюблены все. Потом – Она делает выбор. Которому – остальные должны подчиниться. Дальше – пересказывать не стану, ибо прелесть сюжета этого спектакля в том, что он – без слов. И так я уже, наверное, что-то испортил и что-то нарушил. Не надо. Тем более, что все вышесказанное – всего лишь плод моей собственной фантазии, и вполне допускаю, что в помине ничего этого там и не было. Хотя по мне-то – было…
В этом спектакле «у каждого есть выходы, уходы». Дивный ансамбль, они – собрание индивидуальностей. Помимо того, что поют, они ведь еще и танцуют. Да, пародийно, но, как известно, чтобы сделать классную пародию, надо уметь все то же, что «по-настоящему», плюс… В труппе у Беляковича счастливо соединились: и ансамбль Моисеева, и «Березка», и «Геликон», и Художественный театр. Изощренность танца и завораживающее пение - с отточенностью высочайшего психологизма. Все вместе рождающее мгновенную смену тональности, настроения, эмоции.
За этим всем – их Мастер. Восхитительный лицедей, никогда не надевающий маски. Не нужна – и без нее может все. В том числе – почти невозможное: растворить себя в других. Подарить себя – другим. С такой безоглядной щедростью…