"Валерий Белякович создал театр рубежный, ощущающий психологию человека на грани: на грани веков, тысячелетий, общепринятых норм".
(Из характеристики)
ЩИ НА МАТЕ
Похоже, я недооценивал Владимира Сорокина, когда думал, будто он выращивает свои пародийные тексты исключительно на матрицах социалистического реализма: в пьесу "Щи" заложены продукты позднейшей постсоветской эпохи: тут и вольнолюбивые зэки, и обжирающиеся нувориши, и лопухи иностранцы...
Валерий Белякович строит спектакль как безудержную ночную оргию, устроенную ворами в тюрьме, со включением сюда стриптиза родимых шмар и облапошивания зарубежных дураков. Держится же все на рецептуре роскошных блюд, смакуемых в монологах. Действие закинуто в воображаемый 2042 год, а там, как выясняется, царят вегетарианские нравы, так что жирная разблюдовка (щи на мясе) должна восприниматься как сотрясение фарисейских основ. То есть все надо понимать в обратном смысле: воровство в воровском обществе и есть честность. От зрителя в такой ситуации требуется изрядное рассудочное напряжение, каковое и снимается старым казачьим способом - густыми матюгами.
Должен честно признать, что молодые люди, до отказа забившие зал театра "На Юго-Западе", тащатся от восторга: они с ликованием встречают именно матерщину; мне с моей фарисейской колокольни даже показалось, что они пришли в ней удостовериться.
Если так оно пойдет, то к 2042 году сценический мат станет настолько привычным, что утратит всякий вкус, и тогда чем станем мы приправлять подобные щи?
ИЗ-ЗА РЕШЕТКИ - НА РЕШЕТКУ
Во времена, когда поляк Славомир Мрожек писал в Америке своих "Эмигрантов", политический аспект темы звучал злободневно: узники социалистического лагеря рвались на свободу. Это аспект несколько потускнел сегодня, когда все желающие вкусили свободы столько, сколько смогли вкусить.
Философский аспект, напротив, обострился: тема смены стойла. В польской деревне эти мужики вкалывали среди навоза, проклиная свой жребий. В американском мегаполисе они вкалывают среди грязи и тоже проклинают свой жребий: их руки трясутся от виброотбойника, и они по-прежнему нищи, только спят не под жужжание мух, а под грохот подземки - на вентилятициооных решетках, подложив под головы кто копилку с жалкими сбережениями, кто чемоданчик с жалкой рукописью, которая должна потрясти мир.
И сбережения, и рукопись по безнадежности ситуации идут на помойку, и этот абсурд хорошо ложится на смуту нашей жизни, где стяжатели и не стяжатели продолжают яростно учить друг друга жить.
Но главное, что действует на меня в этом спектакле "Юго-Запада", - это чисто зрительский шок от атмосферы безбытного, безопорного существования, воспринимаемого как неизбежная данность. Режиссер Валерий Белякович в этом грохочущей железом норе, как дома: его театр никогда и не был уютным.Самое же поразительное и за решетками, и на решетках - это запредельное ощущение фатального нашего братства. В ролях: Валерий и Сергей Беляковичи.Спектакль называется "Братья". Братья по несчастью, которое нам дороже счастья, ибо счастье - это хомут, тюрьма, решетка для нашего вольного духа.
ТОЛЬКО НЕ ЭТО!
- Приходите на "Чайку"!
- На "Чайку"?! Только не это! Сколько можно! Это ж будет, тридцатая, наверное, "Чайка" в моей жизни! И все та же чеховская тоска и вечные стоны: "Больно! Скучно!", и многозначительные паузы, во время которых надо непременно спрашивать: "Что это?" Не надоело?
- Но "Чайку" поставили на "Юго-Западе". Неужели вы думаете, что Валерий Белякович стал бы прочитывать Чехова традиционно? Приходите и убедитесь, что это не так.
Пришел. Убедился. Традиционная общая мелодия, обязательная в чеховских спектаклях, убрана: действие раздроблено на монологи. И соединено заново, в новой ритмике. Сначала с помощью тореадорской музыки Бизе, под которую Треплеву и Тригорину надо бы разыгрывать корриду, а не тосковать о горлышке бутылки при лунном свете. И потом - какой искрометный вахтанговский "просвет" между ролью и актером! Просвет, в котором плещет смех и прыщет злость: смех над предугадываемыми романтическими пассажами и злость на комплекс неполноценности у этих славных и хороших людей.
Нина Заречная на представляемую реальность выкатывает глаза, как иностранка:
- Что это? Это какоэ дэрэво? Въяз?
А русский управляющий в знаменитых паузах продолжает двигать губами так, что публика мысленно договаривая пропущенные отечественные словеса, валится от восторга.
- Нам больно! Нам скучно! - кричат публике актеры.
Воспринимайте это от противного!
Дерзкий, прикольный, вечно юный "Юго-Запад" всем ходом зрелища комментирует: тоска? паузы? неприкаянность? бессмысленность существования? Только не это!