Щи (1999-2013)

Режиссер спектакля Валерий Белякович в настоящее время увлечён Сорокиным, считает, что его пьесы не только злободневны, но и философичны. А «Щи», на взгляд Беляковича, глубоко национальная вещь, «даже националист не смог бы написать более выразительно». В ней не только поймана самая суть российского характера, когда «запрети готовить щи, и появятся повара в законе», но есть обращение к своим корням, попытка обрести себя в культурном пространстве прошлого».
Наталья Бондаренко (Газета «Москвичка», № 11, 1999)
«Концептуальный Сорокин ищет запрещённое, чтобы затем преодолевать. Но где его, запрещённое, сегодня найдешь. Сорокин всё же находит - запрет смешной, необязательный, актуальный разве что накануне Пасхи. Театру, что резонно, до литературных задач Сорокина мало дела. В режиссёра В. Беляковича пьеса вселила апокалиптическое настроение (что не мешает ему повеселиться): он рифмует замороженный продукт с национальными традициями, его «Щи» - это модель мира, в котором старые добрые традиции будут храниться нелегально»
(«Афиша», 2-1999, стр. 51)

«Какая замечательная премьерша Галина Галкина, она же Чесночная Подливка, — пластичная, острая, безудержная, просто какой-то Белякович (Сергей) в юбке! Сам маэстро, как всегда, держит зал, не отпуская. Его Рысь на Вертеле и Рассольник Валерия Афанасьева — два главных по сюжету интригана, один в жанре патетики, другой — русского надрыва, доводят зрителя до состояния, когда от смеха сводит скулы. А какая роскошно-сексуальная бандерша Кровяная Колбаса (Наталья Сивилькаева)!»

Галина Облезова («Вечерний клуб», 10.04.1999)

Если анекдот, который можно было бы записать в один абзац, растянуть до размеров пьесы, то получится драматургия Сорокина. Есть ли там философия? Хороший анекдот всегда с философским уклоном. Это, разумеется, на мой вкус. А спектакль Беляковича — это не Сорокин, это скорее «Играем в Сорокина». Во время репетиций «Щей» в театре висело объявление: «Театр примет в дар ненужные вам меховые изделия». Зрители несли на Юго-Запад свои шапки и шубы, а потом ходили смотреть, как они смотрятся на сцене. Актеры надели на себя эти разнокалиберные меха и веселились как дети, зрители от них не отставали. Было смешно, азартно, увлекательно, весело — как в детстве. Нецензурная брань со сцены воспринималась как в подростковом возрасте, хихикали будто в первый раз эти слова услышали.
Из интервью с Александром Наумовым (2012 год):
— Вопрос из интернета. Что для тебя спектакль «Щи»?
«Шутка, ода радости жизни, или просто что-то непонятное, но занятное»?
— Это сказка. Для меня это как «Емелино счастье». Герой то к Бабе Яге пойдёт, то к Змею Горынычу. Случается, его обманывают. Самое сложное при работе над «Щами» было ругаться матом со сцены. Сейчас мы нашли, как мне кажется, верный тон. Но найти его было сложно. Особенно было сложно произносить слово «**аться». Проверяли по реакции женщин. Женский смех тут был самым точным камертоном.