Бочоришвили Ирина Автандиловна

Информация:

Ирина Бочоришвили пришла в Театр на Юго-Западе задолго до того, как получила диплом престижного Архитектурного института, обогатившего отечественную культуру отнюдь не одними только архитекторами. Скорее даже наоборот: получив в высшей степени точные и определенные профессиональные навыки, выпускники этого вуза с завидным упорством применяли их в совершенно иной профессии. И часто это умение сочетать несочетаемое рождало эффект удивительный!

Актриса, плотно занятая в репертуаре театра с первых лет, Ирина Бочоришвили нередко становилась автором сценографического решения спектаклей и почти всегда - автором костюмов, которые она с редкостным упорством не только моделирует, но и шьет сегодня, как и в те далекие годы, когда все еще только начиналось, собственными руками, приобщая к этому ремеслу молодых актрис театра. И прежде чем говорить об актрисе Бочоришвили, я не могу не вспомнить один характерный эпизод.

Валерий Белякович ставил в Пензенском драматическом театре, одном из старейших российских театров, "Ромео и Джульетту" У. Шекспира. Спектакль был сделан за 10 дней - беспрецедентный случай! Он рождался как вздох и жил как вздох - единый для зала и сцены. Ирина Бочоришвили приехала в Пензу вместе с режиссером. Наравне с мастерами пошивочного цеха она день и ночь шила роскошные бархатные костюмы для всех участников спектакля. Руки художницы были исколоты иглами, пальцы двигались с трудом, но когда спектакль начался, публика в восхищении замерла: плащи, куртки, платья персонажей выглядели как изысканные изделия известных кутюрье. И Ирина Бочоришвили, действительно, изысканна и известна в своем высоком мастерстве создания зрительного ряда спектакля. И по мере того, как спектакли "стареют", Бочоришвили обновляет их внешний вид, чтобы не тускнела свежесть восприятия, чтобы не помешали ощущениям артистов и зрителей стареющие костюмы и элементы декорирования спектакля. А иногда бывает и так, что спустя какое-то время Белякович и Бочоришвили задумывают "переодеть" спектакль, и он является обновленным в полноценном понятии. От новизны костюма рождается какая-то иная эмоция, иная черточка проявления характера…

В изумительных костюмах, созданных Ириной Бочоришвили, выразительных и привлекающих, что называется "по себе", ощущается органическая неотделимость от целостного замысла режиссера и художника; в них живет эпоха и ее настроения, отражается современность со своими оттенками и мотивами. Несколькими штрихами умеет Ирина Бочоришвили "намекнуть" на место, время и действие, оттенить характер, придать особую грацию или задуманную мешковатость персонажей.

Но это - лишь часть работы Ирины Бочоришвили, в первую очередь являющейся одной из известных актрис старшего поколения Театра на Юго-Западе.

Жестокая в своей целеустремленности, не ведающая никаких преград, ее леди Макбет и перезревающая буквально на наших глазах девица Агафья Тихоновна, величественная и изнемогающая от страсти Гертруда, и грубо, с нажимом, пародирующая страсть Ипполита, скандальная дамочка, артистка Ортензия, и романтическая Анне Май, Псой Стахич Замухрышкин, без рода, племени и определенного пола, и леди Капулетти, бесчувственная к собственной дочери, ищущая лишь выгодного мужа для нее, утратившая смысл жизни, и страстно желающая смерти Мадлена Бежар, и недалекая верная служанка короля Беранже, спивающаяся, но твердо знающая, чего она хочет от жизни Селия Пичем, и покорная, ждущая оправдания своей искореженной жизни умирающая Анна, циничная и вполне земная Гелла, и упорно не желающая сдаваться течению нелепой новой жизни Варвара Волкова…

Это - диапазон Ирины Бочоришвили-актрисы, не ведающей полутонов и намеков, играющей всегда жирно, сочно, наотмашь. Ее персонажи открыты с первых же минут появления на сцене. Открыты и предсказуемы, и в этом есть особая прелесть, особая, какая-то осязаемая цельность натуры. Героини Ирины Бочоришвили редко "проходят путь" (исключение составляют, правда, Мадлена Бежар в "Мольере" М. Булгакова и Цезония в спектакле "Калигула" А. Камю), они схвачены актрисой и запечатлены точным штрихом. Вероятно, здесь сказывается мастерство рисовальщика, без которого Ирина Бочоришвили вряд ли овладела бы своей первой профессией. От каждой работы актрисы остается впечатление, что она сначала была нарисована (причем дважды: портретно и в шарже), а уже только потом слеплена из живых, теплых ощущений, настроений и актерского мастерства Бочоришвили.

Уже в первых спектаклях, в которых она была занята, Ирина Бочоришвили пробовала себя в разных ролях. Это вообще принято в Театре на Юго-Западе, где нередко в одном спектакле артисты играют по несколько ролей на протяжении тех лет, пока спектакль сохраняется в афише. Бывают, правда, и такие случаи, когда в спектакле на протяжении одного вечера приходится несколько раз переодеваться. И это тоже одна из особенностей именно этого театра, дающая артистам щедрую возможность ощущать себя максимально востребованными.

Ирина Бочоришвили привыкала к необходимой мгновенности перевоплощения буквально с первых шагов на юго-западной сцене. Ей приходилось каждый раз минимально изменять свою внешность, создавая совершенно новый характер, совершенно иной тип. Именно эта особенность позволила Ирине Бочоришвили показать в известном спектакле-капустнике Театра на Юго-Западе "Встреча с песней" сразу несколько символов, иронически осмысленных, узнаваемых, тонко и точно прочерченных индивидуальностей. Каждый раз зал оглушительным хохотом встречал узнаваемо-неузнаваемую любимую актрису.

Ирина Бочоришвили никогда не боится выглядеть некрасивой, она пользуется, как правило, резкой, "уродующей" мимикой, пластика ее почти всегда остро характерна, и тем привлекательнее выглядит актриса в ролях, где во всей красе распущены по плечам ее пышные, роскошные волосы, где глаза ее распахнуты и светятся изнутри, где ее красивый, глубокий голос звучит в полную силу.

Именно такой предстает в начале спектакля "Мольер" Мадлена Бежар, актриса театра господина де Мольера, безгранично преданная бывшему любовнику, навсегда оставшемуся добрым другом, как и она остается единственным другом, советчиком, незаменимой "старухой" при мэтре. Всеми возможными доводами пытается Мадлена убедить Мольера оставить все, как есть, соблазняет его уютной картиной горящих свечей, пылающего камина, привычного кресла и чтения новых сцен… Но черты ее резко меняются при известии о том, что Мольер непреклонен в своем желании жениться на Арманде - гаснут глаза, мгновенно садится голос, движения становятся изломанными, словно каждое из них приходится совершать через силу. И в сцене покаяния перед архиепископом Шарроном Мадлена превращается в почти бесплотное существо, закутанное в плащ, сливающийся с темнотой, разлитой на подмостках. Лишь хриплый, сорванный голос кричит, взывая к Всевышнему, лишь глаза живут своей жизнью на бледном овале лица, сверкая каким-то безумным отчаянием, предчувствием очень близкой смерти…

Последняя по времени работа актрисы - Селия Пичем в брехтовской "Трехгрошовой опере". Этот спектакль Валерий Белякович задумывал и осуществлял как молодежный, демонстрирующий новые силы своего театра, "стариков" здесь занято мало. Тем более подчеркнута здесь роль каждого из них. Ирина Бочоришвили рисует образ резкий, гротесковый, в каком-то смысле стильный. И созданный актрисой характер иным светом высвечивает характер дочери, Полли, и характер жизни, которую ведут Пичемы. Совсем не обязательно в силу сложившихся обстоятельств. Может быть, скорее всего - в силу той "поэтики нищенства", которую решили они отстаивать как последние романтики "своего жанра"… И снова Ирина Бочоришвили нарисовала свой двойной портрет, "всерьез" и шаржировано, в котором особенно интересно увиделась ее героиня.

Наталья Старосельская.