Гришечкин Вячеслав Германович

Информация:

«Главное в профессии актера – свято верить в то, что ты делаешь. И никогда нельзя забывать одну известную истину: «Если ты не знаешь, что тебе делать на сцене – займись партнером».

-До встречи с Валерием Романовичем я учился одной из самых известных и престижных театральных школ. Когда я поступал, было 35 человек на место. У нас преподавала педагог Римма Гавриловна Солнцева. Учеба была интересная, педагоги – гениальные. Особенно, педагог по русскому языку и литературе, Лев Соломонович Айзерман – потрясающий дядька, она научил нас читать между строк. Это очень помогает в работе с текстом над спектаклем, потому что берешь за основу существо человека его «я». Школа дала хороший задел на будущее. Я окончил ее в 1978, а в 1979 поступил в ГИТИС на курс Владимира Анатольевича Туманова.

- Главное в профессии актера – свято верить в то, что ты делаешь. И никогда нельзя забывать одну известную истину: «Если ты не знаешь, что тебе делать на сцене – займись партнером». Ты моментально будешь находиться в задаче, в предлагаемых обстоятельствах. В нашей профессии нельзя тянуть одеяло на себя и не надо стесняться «играть короля», потому что сегодня ты слуга, а завтра им станет сегодняшний король.

- Выбора между театрами у меня не было. Мама мечтала, чтобы я был в Малом, а не в Театре-студии на Юго-Западе. Но я фаталист – как судьба сложила карты, так и должно быть. В каком бы другом театре мира я получил такой сумасшедший репертуар. Я просто самый счастливый человек на свете. Играть в один месяц и Барона в «На дне» и Бургомистра в «Драконе», а  в «Мастере и Маргарите» - где я  сыграл и Римского, и Коровьева, и Воланда.

- Юго-Запад для меня - все. Сейчас он, конечно, немного не тот. С уходом Валерия Романовича Беляковича он стал другим, да и все те, кто стоял у основания театра умерли, а с ними ушла студийность, дух того театра. Немирович-Данченко говорил, что театр как живой организм может существовать максимум 15 лет. И как это ни прискорбно, история повторяется. Любой театр проходил через эти коллизии, все это мы проходили и проходим, и наступаем на одни и те же грабли. Говорят, «незаменимых нет». Это неправда. Они есть. Кем мы можем заменить Авилова? Никем. Это было уникальное явление. Божий дар. Как впрочем, и всех остальных.

- С лидером с художником с маэстро уходит эпоха. Тот театр канул в вечность. Нынешний театр на Юго-Западе уже не тот. Мне бы хотелось, чтобы он носил имя своего основателя, потому что то, что сделал Валерий Романович – титаническая работа. Один из товарищей тут сказал: «Вы что хотите сделать из Беляковича музей? А почему нет? Его «Гамлету» рукоплескал Лондон, а в Японии нас буквально утопили в цветах и овациях, а там не принято дарить цветы актерам при жизни. Поэтому пусть театр остается Театром на Юго-Западе, но имени Валерия Беляковича. У меня не укладывается в голове, что его нет, мне кажется, что он просто куда-то уехал. И никто другой его для меня не заменит.

- Я бы сказал, что мне не очень нравятся мои отношения с кино. Но я еще не нафотографировался, скажем там.

- У меня в жизни были всегда две основы – моя жена Аня, с которой мы прожили 25 лет душа в душу, и мой театр во главе с Валерием Романовичем Беляковичем. Конечно, ничто человеческое мне конечно не чуждо – люблю водить машину, вкусно поесть… Но, по большому счету, сейчас кроме театра у меня больше ничего в жизни нет.

- Театр я знаю вдоль и поперек, у меня выпущено четыре курса, сейчас выпускаю уже третий в Синергии. От театра я получил почти все, что хотел. Но есть еще мечта – я бы с удовольствием сыграл короля Лира. Это потрясающий образ, и абсолютно мой герой. Но посмотрим, что будет дальше.

- Я хочу пожелать Театру на Юго-Западе оставаться театром, театром востребованным, современным, интересным зрителю.

«Я — москвич, который решил возрождать культуру в провинции»

Из интервью Вячеслава от 27 февраля 2012-го:
"Ребенком я ходил в разные кружки и секции, занимался самбо, потом фехтованием, боксом, а закончил Театром юных москвичей. Причем попал туда случайно. Мама хотела, чтобы я записался в авиамодельный кружок, и заставила пойти во Дворец пионеров. Пришел, смотрю, на стенах висят два портрета — Станиславского и Ермоловой. Я думаю: «Мужик в очках, как у летчика, это точно какой-то известный пилот. А вот при чем здесь тетенька?» Потом меня заставили прочитать басню. Я обомлел — зачем басня в авиамодельном кружке? Но прочитал. И меня приняли. Я попал к Валерию Романовичу Беляковичу, сегодня он — худрук Театра им. Станиславского. Кстати, из Театра юных москвичей вышла целая плеяда артистов, в том числе Наталья Гундарева. А когда Белякович создал Театр на Юго-Западе, он позвал туда всех, кто ему был предан. И я пошел, мне тогда было 13. И с тех пор я там уже 37 лет."

"У меня, кроме театра, много работы. Преподаю в Волгоградском государственном институте искусств и культуры, набрал там курс. Кроме того, в городе Волжском мы с другом, актером Толей Ивановым , открыли театр, где играют мои студенты. Мэр дал нам картбланш — мы получили здание кинотеатра. Но тут-то и начались трудности, потому что нет денег. Артисты получают всего четыре тысячи рублей в месяц. Я — москвич, который решил возрождать культуру в провинции, мотаюсь туда без конца, там сейчас живет жена, она — мой помощник. Ни власть нам не помогает, ни крупные предприятия, которые могли бы стать спонсорами, не интересуются культурой. Прошли времена Саввы Морозова! В театре ставятся прекрасные спектакли, билеты раскупаются заранее. Некоторые мои друзья говорят: «Да брось ты все это! Ты уже пять лет без отпуска, поезжай в Таиланд, Швейцарию!» Но я — небезразличный человек, люблю театр и хочу поделиться с молодыми тем, что накопил к 50 годам": читать тут

«…Королём смеха на сцене театра на Юго-Западе был Вячеслав Германович Гришечкин.
Слава произносил со сцены «Я чайник, заварите меня», и всё, людей в зале не было. Они превращались в единый гогочущий организм.
Слава был фантастическим образом открыт окружающему миру. Он видел всё и всех на сцене и в зале. Он раскалывал коллег по спектаклю. Он мог одним мановением руки заставить смеяться или весь зал, или одного конкретного человека в зале. Он ещё много чего мог и может, но та грань его молодого таланта была совершенно феноменальной.
Помню, как-то перед отъездом на гастроли Вячеслава Германовича ввели в спектакль «Гамлет» на роль одного из актёров. Сцена с актёрами, «Мышеловка», Слава в образе злодея льёт яд в ухо спящему герцогу Гонзаго. В зале гомерический хохот, никому уже не интересны переживания Гертруды с Клавдием.
Слава был молниеносен в мыслях и реакциях, предельно внимателен к происходящему, обладал природным чувством юмора, с легкостью смеялся над самим собой. Когда играл Хлестакова, по ходу спектакля должен был с разбегу прыгнуть на руки чиновникам. Склонный к полноте, мог крикнуть коллегам перед прыжком: «Ловите батон рижского!».
В 60-е поклонники Эрика Клэптона писали на стенах домов: «Клэптон – бог». Эх, жаль я тогда, в конце 80-х, не нацарапала гвоздём на голубом запорожце Вячеслава Германовича: «Гриня – бог». Потом уже было поздно, мы познакомились лично, и у меня появились менее экстремальные возможности напоминать ему о том, как он хорош.
(…)
Я могу бесконечно рассказывать о Вячеславе Германовиче. Для меня он – сама суть актёрского таланта. Валерий Романович называл его «королём импровизации». Я всегда видела его всевластным королём подмостков. Он мог взглядом заставить смеяться весь зал, интонацией заставить плакать. Его Бургомистр показал мне, что можно ржать до упаду, когда страшно, от его Тарелкина меня сдувало сквозняком метафизики, его Воланд в точности был мой Воланд. Именно таким я его представляла, когда читала Булгакова. Вся дьявольщина этого Воланда была в его внимательности. Он не пропускал ни одного слова, брошенного человеком по недомыслию, реагировал на каждое его необдуманное желание, на неосознанный порыв в бездну»

Анна Китаева,из книги «Мой ВРБ»