Анищенко Олег Николаевич

«Мы живем в эпоху постмодерна и все равно говорим какими-то ассоциациями, строим образы в голове. И это все, конечно, резонирует, но больше счастье, когда зритель может абстрагироваться от того, что он знает об этом материале, когда он может посмотреть спектакль заново».

— «Театр на Юго-Западе» — мой дом. Сюда я вкладываю все свои силы, все свое время и провожу здесь большую часть жизни. Это мой настоящий интерес.
Ведь мы отличаемся в корне от других театров. Когда я сюда попал, я был поражен тем, как спектакли преподносятся зрителю. Я видел много постановок, хороших и не очень. Но, как правило, когда смотришь, трудно отличить — это спектакль этого театра, а вот этот — другого. А с «Театром на Юго-Западе» все по-другому. Здесь яркая форма, которую ни с чем нельзя перепутать. Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше открываю для себя.

— Трудные роли… Те, которых не понимаешь, не близкие тебе по своей природе. Бывает такое. Не понимаешь, что происходит на сцене. Тогда сложность действительно может быть. Но, в остальных случаях, совершенно не важно какая у тебя роль, хороший ты или плохой в ней. Читаешь пьесу, она изначально не близкая, а потом все меняется. Вот у меня было так с «Dostoevsky trip» — читаю и думаю: «Только бы не попасть в нее. Вообще не мое», а когда начали работать — все! Сейчас это один из моих самых любимых спектаклей. Я по-прежнему не очень понимаю ее (пьесу), как зритель. Но, как актер, я прочувствовал эту химию.

— Хорошего актера определяет способность точно выполнить задачу режиссера. Не упираться в свое удуманное, а быть гибким. Артист, как пластилин, должен быть очень мягким. Режиссер что-то сделал, что-то поменял, а артист во всем этом должен быть убедителен и хорош.

— Как таковых выходных у меня не бывает. Скорее, смена деятельности, потому что, помимо театра есть еще много другой деятельности — это и работа режиссером в разных проектах, работа педагогом со студентами в театральной студии при нашем театре и вне ее, съемки. Еще есть спорт и, безусловно, семья. Люблю, когда мы все выезжаем в деревню. Да и просто с дочерью взять собаку и пойти на прогулку. Такого, чтобы дома на диване — не бывает.

— Меня нелегко всерьез вывести из себя. Вспылить могу, но так, чтобы серьезно — почти невозможно. Хотя, если сильно задели, отходить могу очень долго.
В театре всегда, в момент репетиции, есть напряженные моменты, когда мы можем на повышенных тонах общаться. Но это нормально. Мы делаем такой продукт, что мы должны эмоционально подпитывать друг друга. Без этого никуда.

— Процесс, который идет сейчас в нашем театре, в связи с утратой В. Р. Беляковича, абсолютно непредсказуемый. Мне бы хотелось, чтобы и дальше остался особый дух нашего театра — люди, которые по-настоящему преданы этому месту, форма театра. Мы апеллируем все-таки не к уму, а к сердцу. Мы очень эмоциональные, хулиганские. И у меня большая надежда, что мы сумеем все это надолго сохранить!